Чума на оба ваших дома: «Дюна» Дени Вильнева — медитативная научная фантастика, которая долго запрягает

В галактике, отдаленной от нас то ли временем, то ли пространством, аристократические дома от лица императора управляют целыми планетами. Интересы двух домов, Атрейдесов с симпатичной зеленой планеты Каладан и Харконненов с отвратительной индустриальной помойки Гьеди Прайм, схлестнутся на планете Арракис, она же Дюна, — большой пустыне, где выживают лишь местные жители фремены и гигантские песчаные черви. На Дюне добывается важнейшее во вселенной вещество — так называемый спайс, или меланж, который красиво светится на закате и позволяет штурманам управлять межпланетными кораблями (демонстрации этого эффекта в фильме нет, зато мы без особого удивления узнаем, что спайс вызывает галлюцинации наподобие ЛСД).

Арракис долго стенал под пятой баронов-разбойников Харконненов: коррупционеров, садистов и аморальных типов мучнистой бледности. Дом возглавляет огромный, поэтому передвигающийся на летающей антигравитационной платформе барон Владимир (Стеллан Скарсгорд) с двумя племянниками, одного из которых в фильме нет (у Линча этого персонажа играл Стинг, представавший в лучший момент фильма в одних трусах футуристического дизайна).

Вероятно, устав от воровства Харконненов, император передает Арракис во владение дому Атрейдесов, который возглавляет герцог Лето (Оскар Айзек) — благородный военный, подумывающий наладить дружественные отношения с фременами. Переезд на другую планету беспокоит наложницу герцога, леди Джессику (Ребекка Фергюсон), принадлежащую к женскому религиозному ордену Бене Гессерит, исподтишка контролирующему все политические процессы во вселенной. Своеобразные методы ордена демонстрирует его представительница (Шарлотта Рэмплинг), прибывшая на Каладан. Она подвергает испытанию «коробом боли» пятнадцатилетнего сына Лето и Джессики — юношу Пола (Тимоте Шаламе). Болевой тест он с честью выдерживает, и мы без особого удивления узнаем, что Пол — мессия, которого давно ждут народы Арракиса, тем более что Полу снятся вещие сны с девушкой-фременкой (Зендая).

С учетом того, сколько времени в фильме занимает один перелет Атрейдесов на Арракис, а все события постоянно прерывают сны и галлюцинации Пола, неудивительно, что в два с половиной часа экранного времени Вильнев вместил чуть больше половины романа. Любуясь песчаными бурями, изысканной в случае Атрейдесов и отталкивающей у Харконненов обстановкой и готовя эпическое появление песчаного червя, режиссер дает нам возможность неторопливо оценить работу всех технических отделов, занятых на производстве картины. 

Warner Bros. Pictures

Предметно вселенная «Дюны» проработана замечательно, чего стоит одна абстрактная фигурка, изображающая тореадорский подвиг дедушки Пола, или отрубленная голова быка на стене дома Атрейдесов. Голову и червя мы видим трижды, последнего — сначала по частям, а в финале — во всем великолепии: червь огромен и зубаст. Пустыня живописна. Сливаясь с интерьерами и пейзажами, мелькают второстепенные персонажи, служащие Атрейдесам. Кого-то играет Джош Бролин, кого-то — Джейсон Момоа. У них нет характеров, за исключением того, что они благородны, как их господа. Служащим Харконненов повезло и того меньше — у них нет даже имен. По необъяснимой причине у барона Владимира в фильме тоже нет имени, он остается летающим безымянным злом, похожим на Карлсона из хоррора. Если бы швед Скарсгорд сказал: «Сейчас мы похохочем», — подрезая кого-нибудь ножичком, фильму можно было бы простить все. А прощать придется самое главное: главного героя.

«Даже самый маленький человек может изменить мир», — говорила Галадриэль во «Властелине Колец». На оспаривании этого постулата Толкина построено все янг-эдалт-фэнтези вроде «Дивергента» и «Голодных игр». Маленький человек не может! Только избранный, в данном случае Пол, выведенный благодаря столетиям селекции евгеническим путем.

Warner Bros. Pictures

Люди редко бывают только хорошими или плохими, но именно такими описал их Герберт, распространив положительные и отрицательные качества на целые дома и даже планеты (впрочем, есть и другие мнения. — Прим. ред.). В рядах Атрейдесов есть предатель, но он действует по понятной причине — враги держат в плену его жену. Эту информацию, в отличие от романа, Вильнев приберегает до самого момента предательства, лишая единственного неоднозначного персонажа далекой-далекой черно-белой галактики психологической мотивации, а зрителя — единственного сюрприза, на который он может рассчитывать.

Вильнев избавляется от того одиозного, что было у Герберта, но это плохо работает. Книжный Пол Атрейдес — белый спаситель, который ведет за собой религиозных пустынных дикарей, чья культура напоминает смесь древних иудеев и арабов, недаром «Дюна» — любимый фантастический роман белых националистов, включая неонациста и антисемита Ричарда Спенсера. В фильме Пола окружает дайверсити-каст, но это лишь подчеркивает, что он белый, а также во всех смыслах привилегированный: богатый, молодой и красивый. Вильнев неловко ерзает между расизмом Герберта и требованиями нового времени. Из зазора в двух стульях наружу лезут белые нитки.

Warner Bros. Pictures

Вильнев пытается закамуфлировать сексизм романа, давая хрупкой Джессике победить в драке мужчину и меняя гендер одного из персонажей, но пара штрихов не перепишут традиционалистскую вселенную, в которой у мужчин есть наложницы, покупаемые на рынке. Когда Рэмплинг презрительно говорит про «какого-то мужчину», имея в виду Пола, это звучит как легкое помешательство: ее могущественный женский орден столетиями занимается выведением мужчины-супермена. Не нравится мужчина? Займитесь женщиной, а то ваши белые нитки уже трещат.

Наконец злодеи злы у Герберта не просто так. Барон Владимир — гей. Герберт создал типичный для своего времени гомофобный образ: насильник, педофил, физический и моральный урод. И даже кое-что добавил от себя, заставив предаваться похотливым инцестуальным мечтам о собственном племяннике (Стинг в трусах, напомним). Темная мрачная Гьеди Прайм с бароном, обезображенным огромными гнойниками на лице, воплощает в фильме Линча отношение в 1980-е к гомосексуальности и страх перед СПИДом: экранизацию обвиняли в гомофобии еще в десятилетие выпуска.

Warner Bros. Pictures

Принято считать, что «Дюна» повлияла на всю научную фантастику, но это не совсем так. Первую книгу саги опубликовали в 1965 году, задолго до «новой этики», но Сэмюэль Дилэни написал один из первых феминистских научно-фантастических романов «Вавилон-17» всего через год, а в 1969 году вышла переворотная «Левая рука Тьмы» Урсулы Ле Гуин с планетой гендерно-флюидных персонажей. По сравнению с творчеством либеральных авторов от «Дюны» ощутимо запахло нафталином, а экологическая идея (планета, доведенная людьми до нежилого состояния), потонула в ближневосточной экзотике.

Пустынная романтика Герберта оказала влияние на космооперу и технофэнтези, но никак не на киберпанк или возникший из социальной фантастики Стругацких отечественный турбореализм. К твердой научной-фантастике «Дюна» не имеет никакого отношения: в мире Герберта боятся технологий, не развивают науку и ведут религиозные войны, не говоря уж про патриархальные скрепы.

Концепции Герберта сегодня мы назовем устаревшими, но, лишившись их, Вильнев остается в штрихпунктирной карикатурной вселенной, плоском стерильном мире, где все хороши или плохи без причин, и добро победит не через нравственный подвиг, как у Толкина, а потому что так положено в эпичном кино. Одна надежда на песчаных червей.