Что сделало «Матрицу» культовым фильмом?

Когда в 1999 году на экраны вышла первая «Матрица», сестры (а тогда еще братья) Вачовски были известны как авторы сценария боевика «Убийцы» со Сталлоне и Бандерасом и постановщики лесбийского нуара «Связь», то есть неизвестны совсем — грубо говоря, они были ноунеймами. Из сегодняшнего дня стоит сказать, что «Убийцы» — отличный олдскульный боевик, а «Связь» — один из самых нетривиальных триллеров на свете, но предположить, что сестры своим вторым фильмом изменят лицо мирового кинематографа, было невозможно, уж больно темными лошадками они были и остаются до сих пор (Вачовски не любят распространяться о своем творчестве и жизни, в том числе личной). Тем не менее они определили развитие современного кино на много лет вперед.

Вообще, история знает немало примеров, когда режиссеры снимали прорывные и неожиданные для них картины (Пол У.С.Андерсон и «Смертельная битва», Питер Джексон и «Властелин Колец»). Та же самая история случилась и с Вачовски. В «Связи», например, нет и намека на их увлеченность сайфаем и «Призраком в доспехах» Мамору Осии, зато уже видно умение сестер отлично подбирать типажи (дуэт Джины Гершон и Дженнифер Тилли — союз, заключенный на небесах) и виртуозно компилировать жанры.

Собственно, главная сила «Матрицы», помимо ее универсальности, заключается в том, что она существует на стыке самых разных жанров: фантастики и мелодрамы, нуара и параноидального триллера, киберпанка и гонконгского боевика. Здесь каждый найдет что-то для себя. Затем подобный трюк сестры провернут еще раз в фильме «Облачный атлас» и сериале «Восьмое чувство», однако, при всех достоинствах этих проектов добиться такого же сногсшибательного эффекта, как в «Матрице», у них не получится.

И тут самое время заметить, что «Матрица» — это не только детище Вачовски. Весомый вклад в создание фильма внес гонконгский мастер Юэнь Вупин, который выступил постановщиком боевых сцен (на обучение актеров восточным единоборствам у него ушло полгода — непозволительная роскошь по сегодняшним меркам), и продюсер Джоэл Силвер («Коммандо», «Смертельное оружие», «Крепкий орешек», «Хищник»), который сделал очень многое, чтобы этот проект состоялся, — в частности, выторговал у студии Warner Bros. эти полгода тренировок. Уже известно, что четвертую «Матрицу» Силвер продюсировать не будет (у него с сестрами явно непростые взаимоотношения), но хочется верить, что Лана Вачовски не забудет позвать в новый фильм Вупина или другого достойного мастера.

Warner Bros. Pictures

В целом за четвертую «Матрицу» несколько тревожно. Не только потому, что Лана будет снимать ее одна (Лили вышла из кинобизнеса еще на втором сезоне «Восьмого чувства», который симптоматично оказался хуже первого), а потому что не совсем понятно, что авторы намерены ею сказать. Первому фильму жутко повезло со временем: он вышел не только на границе веков, но и тысячелетий. Подогреваемая эсхатологическими настроениями (сколько было разговоров о конце света накануне миллениума!) картина оказалась пророческой: мы все уже давно живем в Матрице, имя которой — соцсети. Так что совершенно непонятно, что на эту тему можно добавить сейчас. Однако, учитывая то, что Лане в написании сценария будут помогать компетентные авторы Дэвид Митчелл (создатель того самого «Облачного атласа») и Александр Хемон («Проект «Лазарь»), есть надежда, что им удастся ухватить дух времени и грамотно его осмыслить.

Вернемся, впрочем, к первой части. Ее успех, с одной стороны, был неожиданным, а с другой — закономерным. При создании фильма Вачовски использовали тот же компилятивный метод, что у Тарантино: из тысячи кусочков поп-культуры (и не только) собрать что-то свое. Поэтому в их трилогии есть философский трактат «Симулякры и симуляция» Жана Бодрийяра, который затем (в снисходительной, разумеется, форме) спорил с сестрами на тему того, что это не фильм про Матрицу, а фильм, который Матрица сняла бы про саму себя. Есть цитаты из «Волшебника страны Оз», «Алисы в Стране чудес», «Акиры» и «Призрака в доспехах» (во второй части уже совсем очевидные: сравните эту сцену с опенингом «Призрака»). Есть буддистские, даосские и, конечно же, христианские идеи (не случайно ведь плащ Нео похож на одежду пастора). Есть эстетика киберпанка, отсылающая нас то ли к Уилльяму Гибсону («Джонни Мнемоник», «Нейромант»), то ли к Филипу К.Дику («Сняться ли андроидам электроовцы?», «Убик»). Впрочем, назвать то, что сделали Вачовски, чистокровным киберпанком язык не повернется. Настоящий киберпанк — это всегда анархия и грязь, а у Вачовски киберпанк очень пригламуренный, глянцевый и стильный (не зря ведь фильм породил моду на всякую соответствующую атрибутику — солнцезащитные очки, пальто и мобильники Nokia, — став своего рода консюмеристским шедевром). Так что тут, наверное, будет уместнее говорить о посткиберпанке или, если угодно, неокиберпанке.

Warner Bros. Pictures

Вообще, самое смешное в «Матрице» то, что это критика общества потребления и системы, снятая на студийных мощностях большой корпорации. К слову, как и любое кино, содержащее большую метафору — а «Матрица» содержит метафору выхода из системы, — этот фильм можно трактовать как угодно (в том числе и как метафору трансгендерного перехода братьев Вачовски). Собственно, последние 20 лет фанаты фильма только тем и заняты — они строят различные интерпретации. Связано это, в первую очередь, с тем, что фильм (а если говорить шире — трилогия) оставил после себя столько лакун и вопросов, что замучаешься на них отвечать. Надеемся, что в четвертой части Лана Вачовски не будет ничего объяснять, а задаст еще больше вопросов, которые зрители будут обсуждать следующие 20 лет.

Не секрет, кстати, что философы, публичные интеллектуалы, кинокритики и другие серьезные люди любят обвинять (небеспочвенно, впрочем) «Матрицу» в претенциозности, а также в том, что она не слишком умная. Но кажется, что все-таки воевать с «Матрицей» есть смысл, когда тебе двадцать лет, а с возрастом ты понимаешь, что в ней столько интеллекта, сколько нужно: если бы фильм был гораздо сложнее, как, например, «Невинность» или аниме-сериал «Призрак в доспехах», то его бы просто никто не понял — и он бы так не зашел массовой аудитории.

Как уже было сказано, в универсальности «Матрицы» кроется ее сила, но не надо путать универсальность с простотой. В современном мейнстриме, представленном, как правило, технологичным кино (бум, на который как раз спровоцировала «Матрица»), за спецэффектами подчас не скрывается ничего — а красноречивее всего об этом говорит киновселенная «Марвел». Спору нет, «Мстители. Финал» — грандиозный аттракцион, но это не золотой стандарт кинематографа, и вообще нет ощущения, что его будут обсуждать и спустя 20 лет, потому что обсуждать там особо нечего: он простой и понятный.

Warner Bros. Pictures

В этом смысле симптоматична царящая сейчас массовая истерия, вызванная прорывным кинокомиксом «Джокер». За сорок лет инфантилизации массовой культуры (начавшейся где-то со «Звездных войн») мы пришли к тому, что «Джокер» нынче считается радикальным фильмом, хотя по современным меркам это совсем не радикальное кино. Все дело лишь в том, что посетители мультиплексов обычно не привыкли видеть такие фильмы, поэтому его выход произвел эффект разорвавшейся бомбы. Про него много пишут не только кинокритики, но и обычные зрители.

Забавно, что когда-то нечто подобное происходило и с фильмом Вачовски. Так что, отвечая на вопрос, каким бы мир был без «Матрицы», стоит признать, что он был бы менее интересным. Если кино спустя два десятилетия способно вызывать вокруг себя споры (а оно способно, это я видел на предпремьерном показе, когда представлял фильм в кинотеатре), то это говорит лишь об одном: заложенные в кино идеи всегда больше любого суперпродвинутого аттракциона, даже если он на данный момент собрал все деньги мира. Сиюминутный успех — иллюзия, ложки нет. Пора просыпаться — и снимать мейнстрим, непохожий на «Марвел». Этому учит нас не только свежий «Джокер», но и старая добрая «Матрица».