Уилльям наш, Шекспир: 7 необычных кинопостановок Барда, от которых в театре «Глобус» сошли бы с ума

В римской тюрьме строгого режима «Ребиббия» функционирует театральная студия. В новом «сезоне» ставят «Юлия Цезаря». Показывают кастинг, потом репетиции. За решетками шествует Цезарь, обмотанный простыней поверх спортивного костюма. Сумасшедший бомж окликает его «Чезаре, Чезаре!» на родном неаполитанском диалекте. Он пытается о чем-то предупредить, но чего бояться благородному дону в окружении верных пацанов? Дальше в ход пойдут ножи. Когда все разойдутся по камерам, то заберут Цезаря, Брута, предательство и убийство с собой: нечто подобное каждый успел пережить. Братья Тавиани (восемьдесят с чем-то лет, неореалистичные традиции, одно золото в Каннах), сняв это полудокументальное кино, поставили эксперимент. Не над реальными заключенными тюрьмы, гадая, облагородит ли их волшебная сила искусства. Над нами. Парни глядят нам с экрана в глаза. Надписи под этими честными, одухотворенными лицами гласят: «Семнадцать лет за наркотики… Двадцать шесть за убийство… Пожизненно за принадлежность к мафии…» Ну как, похлопать им в финале?

Тихоня Хьюго (Джош Хартнетт) тяжелым взглядом наблюдает за тем, как Один (Мехи Файфер), выбравшийся из гетто простодушный паренек из его сборной по бейсболу в колледже, собирает лавры после каждого матча, вызывает умиление тренера (Мартин Шин) и встречается с первой красавицей Дейзи (Джулия Стайлз). Чтобы убрать конкурента с дороги и по причине, видимо, психопатии, Хьюго начинает внушать Одину, что Дейзи ему изменяет. Все знают другую подростковую версию Шекспира со Стайлз — «10 причин моей ненависти» по «Укрощению строптивой», где на самом деле не было ничего хорошего, кроме Хита Леджера, потому что Леджер в принципе хороший. То ли дело эта напористая вариация на тему «Отелло», где на новый лад рассказывается все то, про что пьеса и написана: расизм, мизогиния и иррациональное происхождение ревности, в которой бессмысленно разубеждать. Финал с массовым убийством получился таким убедительным, что выход фильма даже задержали на два года. Перед самой премьерой двое тихих школьников пошли стрелять в одноклассников. Пусть какой-нибудь дурак скажет, что Шекспир устарел.

Сейчас осовремененными постановками Шекспира никого не удивишь, а в театре Ричарда III успела сыграть австралийская артистка Кейт Малвани с настоящим горбом. Но в 1995 году Иэну МакКеллену пришлось побегать в поисках бюджета для постановки по его сценарию, в которой он перенес события пьесы в альтернативную Британию 1930-х. Его Ричард с гитлеровскими усиками появляется там, где фашизм уже существует. В тюрьме, куда король Эдуард (Джон Вуд) отправляет своего брата Кларенса (Найджел Хоторн), по коридору гонят голого заключенного — как будто «под душ» в газовую камеру. Не на пустом месте расцвели эти цветы зла, Ричард их только удобрил и полил. Фильм по-хорошему кемповый, особенно когда МакКеллен едва не подмигивает в камеру, делясь со зрителем тем, как легко всех соблазнить, купить и обдурить, когда каждый второй сам обманываться рад. После его нарочито клоунского исполнения, которое может позволить себе только великий актер, другие версии Ричарда даются с трудом, кажется, что другие слишком сильно стараются. А МакКеллен, на котором нацистская форма сидит как влитая, играючи показывает, как выглядит банальность зла.

На вечеринке у продюсера (Ричард Аттенборо) собираются сливки лондонской джазовой сцены. Ананасы в шампанском, дым сигарет с ментолом, свежие сплетни. Известный музыкант Рекс (Пол Харрис) приезжает с женой Делией (Мартин Стивенс), бывшей певицей, которая бросила карьеру после замужества. Барабанщик Джонни (Патрик МакГуэн из величайшего сериала всех времен «Заключенный») хочет, чтобы она вернулась на сцену и пела в его группе. Чтобы рассорить ее с мужем, Джонни нашептывает Рексу, что Делия крутит роман с его менеджером Кассом (Кит Митчелл). Если бы эту смычку неонуара с Шекспиром знали современные либералы, их сердца разрывались бы надвое. Сексизм от модернизации вышел хуже, чем в XVI веке: мало того, что местная Дездемона выбирает замужество вместо карьеры, она еще и остается с мужем после того, как он пытается ее задушить. С другой стороны, в шестидесятые, когда Отелло играли исключительно блэкфейс, авторы набрались смелости пригласить темнокожего артиста. Есть на свете нуары и поумнее, но событие революционное, а еще тут каждый кадр забит приглашенными музыкальными гениями: глянешь сквозь бокал шампанского в угол, а там Дейв Брубек сел за рояль.

Победоносный римский генерал Тит Андроник (Энтони Хопкинс) возвращается из очередного успешного похода. Среди трофеев — царица готов Тамора (Джессика Лэнг) и трое ее сыновей. Старшего Тит приносит в жертву в качестве компенсации за собственных погибших сыновей (их у него много, но все равно жалко). В ответ на мольбы и слезы матери Тит отвечает что-то вроде: «Мадам, не переживайте, у вас останется еще двое». Счет открывает Тит, Тамора ему ответит, и так, пока не наберется столько трупов и отрубленных конечностей, что будут довольны самые кровожадные любители гран-гиньоля. В этом театре жестокости Джули Теймор («Фрида», «Через Вселенную» и еще одна экранизация Шекспира «Буря») и процветает со своим режиссерским дебютом. Включает то индастриал, то фокстрот. Наряжает персонажей в тоги и пиджаки одновременно. Раскрашивает императора (Алан Камминг) под Клауса Номи. С красочным дурдомом героически сражается Хопкинс, до последнего играющий в академической манере, но поддерживает его только Гарри Ленникс в роли злодея без причин, из которого со временем Шекспир вырастит Яго. В финале зрителю потребуются все нервы, которые останутся от предыдущих двух с половиной часов старого доброго ультранасилия. А потом их можно успокоить чем-нибудь умиротворяющим. «Калигулой», например.

Отдыхая от трудов праведных на службе Marvel, Джосс Уидон позвал к себе в гости актеров-любимцев из своих других проектов и за две недели снял симпатичную черно-белую версию шекспировской комедии. Оригинальный текст подан с минимальными купюрами, из всего новаторства — несколько второстепенных мужских ролей отданы женщинам. Но постановка получилась свежей благодаря множеству деталей современной жизни. Расслабленные люди тусуются у бассейна, носят пистолеты вместо мечей, да и вообще фильм выглядит как инди-ромком с забавными пикировками Беатриче (Эми Акер) и Бенедикта (Алексис Денисоф), традиционных главных героев пьесы. Но лучше всего запоминается осел-пристав, которого с видимым удовольствием играет Натан Филлион. Кажется, это настоящее хобби звезды «Светлячка»: изображать самых нелепых и комичных персонажей везде, где он не покоряет небо.

Персонажем доблестного полководца, которого неблагодарные соотечественники выгнали из Рима, Рэйф Файнс бредил чуть ли не с детства. И по его фильму это видно: он поставлен в темпоритме одержимости, как все быстрее колотящийся пульс. Война снята с документальным реализмом, сводки с этих фронтов мы можем увидеть в новостях. При этом Файнс избежал ловушки брутального кино: жестокие экшен-сцены работают только в качестве связки между настоящими событиями — внутренней жизнью персонажей и политическими интригами. Разговаривают все шепотом, от Кориолана, которого Файнс играет с дьявольским огнем в глазах, до его заклятого врага Авфидия (Джерард Батлер в своей лучшей роли). Мама Кориолана (Ванесса Редгрейв) тихо просит сына пойти в политику. Друг Кориолана (Брайан Кокс) тихо кончает с собой на берегу реки, когда выясняет, что разъяренный Кориолан намерен танками сравнять Рим с землей. Лидер Сената (изумительный южноафриканец Джон Кани) призывает толпу успокоиться. Орет только толпа, переменчивая, как ветер; еще по «Цезарю» было понятно, что народные массы Шекспир как-то не очень. Из всех гомоэротичных шекспировских пьес эта, пожалуй, самая страстная. По собственному признанию, Файнс этого не опустил: Кориолан и Авфидий разыгрывают историю эротического влечения, превращенного пресловутой токсичной маскулинностью в бойню. Легли бы в постель — Рим был бы целее.