«Тихий голос»: какой фильм не показали на фестивале «Артдокфест-2021» из-за гомофобии?

На главном российском фестивале документального кино «Артдокфест-2021» должны были показать фильм «Тихий голос», но в итоге не стали делать этого по соображениям безопасности. Именно он так сильно оскорбил чувства «активистов», которые сорвали очную часть фестиваля в Петербурге и вынудили отменить ряд показов в Москве (часть из них, напомним, пройдет онлайн). Это короткий (чуть меньше часа) док про миксфайтера, который вынужден был бежать из Чечни в Европу после аутинга (аутинг — раскрытие сексуальной ориентации человека третьими лицами с целью нанесение репутационного ущерба. — Прим. авт.). Картина попала в важную болевую точку российского государства — как и авторы фильма, я избегаю слова «режим», чтобы не сваливаться в общественно-политический, а не киноведческий разговор. Надо сказать, это дается непросто, учитывая, что «Тихий голос» — фильм не про отдельную сломанную судьбу, а про то, что судьбы всех нас сейчас под большим вопросом.  

Главный герой «Тихого голоса» — Хавадж, профессиональный боец ММА. Как и все в Чеченской Республике, пошел в спорт, потому что других социальных лифтов не осталось. А еще в зале помогают стать «настоящим мужчиной». Молодого человека, с которым встречался Хавадж, задержали и пытали. Через его личные переписки «борцы с геями» вышли на Хаваджа. Сейчас он томится в отеле в Бельгии, где ожидает получения политического убежища. Заходится в агонии, прослушивая эмоциональные аудиосообщения от матери, которую бросает из стороны в сторону: то она умоляет вернуться, то говорит, что сын для нее больше не существует. Хавадж редко выходит на улицу, большую часть времени проводит в маленьком гостиничном номере в абсолютной тишине. В этих условиях ожидания и безвременья он вынужден стать полуночником. Он не может даже пойти в спортзал, чтобы потренироваться, — страшная для профессионального спортсмена ломка. Причина та же, по которой ему нельзя отвечать на сообщения матери: в Бельгии большая чеченская община, и почти все спортивные секции принадлежат выходцам оттуда. Даже в Европе беженцы из Чечни находятся в постоянной опасности, потому что нет такого Интерпола, который был бы эффективнее диаспоры. 

Как будто придуманный сценаристами момент: Хавадж потерял голос из-за эмоционального шока, пережитого в Чечне. Камера скользит на расстоянии нескольких сантиметров от его толстой, покрытой прожилками шеи — из горла красивого, физически сильного мужчины вырываются лишь сдавленные звуки. Он занимается с логопедом, но такая травма так просто не лечится: со связками Хаваджа все в порядке, но те несколько слов, которые он может произнести, звучат в детском, почти девчоночьем регистре.

Безъязыкость, мучительный спазм — это то, что настигло Хаваджа буквально, а тысячи его соотечественников опосредованно. Его не должно существовать — «в Чечне геев нет», стало быть, Хаваджа и таких, как он, нужно стереть из истории. Мать рассказывает в аудиосообщении, что брат сжег все фотографии, даже те, на которых Хавадж запечатлен маленьким. Параллельно куратор из Бельгии показывает список фламандских имен: выбирай, какое больше нравится. Нужно начинать жизнь заново. Но как тут начнешь, когда ты нем, обездвижен и сгораешь от неприятия себя? Хавадж полон интернализированной ненависти. Он считает, что сам во всем виноват. Мать по телефону говорит: «Муфтий тебя излечит». Как знать, может, в этот момент он с ней согласен? Может, правда думает, что болен. 

В «Тихом голосе» гораздо меньше публицистики, чем в «Добро пожаловать в Чечню» Дэвида Фрэнса, сравнение с которым напрашивается само собой. Здесь нет инвектив по отношению к политикам-людоедам, как и говорящих голов, которые рассказывают про экзотическую специфику экстерриториального российского султаната. Сила этого фильма, помимо мощной киногении, в его узком фокусе, сосредоточенности на пытке над конкретным человеком. Это пугающая история эмаскуляции: отдельно взятого Хаваджа — его лишили родины, занятия, имени, чести, оставили лишь тоненький «женский» голосок — и целой нации. Причем о какой нации, чеченской или русской, тут идет речь, решать зрителю. 

В этом плане симптоматично, что именно эта история — про мужчину, «утратившего» свою маскулинность в глазах окружающих только по причине того, что он гей, — так сильно трогает отечественных консерваторов, то есть людей, эрзац-маскулинность которых наталкивает на всякие очевидные фрейдистские мысли о ее компенсаторной природе. Весь их реваншистский и гомофобский посыл основан на ресентименте обиженного «как бы мужчины». 

У «Тихого голоса» — надеюсь, фильм когда-нибудь выйдет в прокат или станет доступен онлайн — есть все шансы порядочно вспороть довольно поверхностный отечественный дискурс о гомофобии и новой маскулинности, который пока дальше рассуждений о том, можно ли мужчине носить маникюр, не простирается. А вот давайте подумаем, можно ли мужчинам в метрополии носить маникюр, когда в подбрюшье страны находится республика с миллионом «настоящих мужчин», на порядок их сильнее физически. Легко ли, зная это, чувствовать себя настоящим мужчиной? Легко ли чувствовать себя мужчиной, когда больше всего на свете ты боишься геев? Раздаются только сдавленные звуки.