Спектакль Павла Сафонова по пьесе Александра Вампилова примечателен тем, что режиссеру Сафонову в собственной постановке не осталось места. Все место занял артист Владимир Епифанцев. Он играет Зилова. Некоторые артисты, настроенные играть, а не подыгрывать Епифанцеву, строят свои роли сообразно темпераменту. Ольга Ломоносова в роли жены Зилова Галины с чувством играет драму одиночества умной, искренней женщины, для чего не особо нужны партнеры. Сергей Фролов в роли Кушака дает советскую комедию про смешного функционера, которого молодые раз за разом обводят вокруг пальца. Его партнером становится ностальгическая советская декорация, хотя режиссер и художники, собравшиеся было поиграть в ретро, бросили дело на полпути. Играть в ретро в «Утиной охоте» означало бы реконструировать брежневский циничный застой и злого, неврастеничного итээра, изолгавшегося на корню, но не желающего, как другие, извлекать изо лжи копеечную выгоду или удобства. Но Епифанцев, который мыслился центром композиции, обладает массой достоинств, в которые входит что угодно — только не неврастенический темперамент.
Оставив в прошлом брутальные перформансы, Епифанцев теперь выходит на театральную сцену раз лет в десять. Если он играет сегодня Зилова, то по той причине, что давно хотел сыграть эту роль. И каким будет его Зилов, можно было представить, вспомнив, как он играл другого неврастеника — Треплева — в вахтанговской «Чайке» все того же Сафонова. Его Треплев был не издерганным декадентом, но титаном духа, и драма его заключалась в том, что обыватели отказывались видеть в нем сверхчеловека. Как и Зилов, Треплев стрелялся — от досады, что мир, который давно умер для него, никак не хотел признавать своей смерти. Монолог мировой души — тот самый, где люди, львы, орлы и куропатки превратились в прах и их души слились в одну, — был его личным высказыванием. Он обливал мир горячим презрением — а тот отвечал ему смехом. Так вот, Зилова Епифанцев играет в том же ключе. Друзья присылают Зилову погребальный венок, чтобы, проснувшись с бодуна, тот не понял, на каком свете находится. Но они не догадываются, что для Зилова давно угасли. Друзья, начальник, жена, любовницы, старая и новая, — все они не более чем «бледные огни». Они исправно группируются вокруг него, чтобы иллюстрировать мимикой и жестами его реплики. Его монолог не нуждается в режиссере, хотя все-таки видны в спектакле следы человека, который руководил из зала (кто-то же сказал актрисе, что после слов «их не ругать, их побить нужно» следует дополнительно побить партнера сумочкой). А главным образом он — для которого все уже умерли — не нуждается в пьесе про Зилова, который сам себя чувствует мертвецом.
«Утиная охота» - классика, набившая оскомину не одному поколению театралов. Учебники привычно клеймят её «социальной пьесой», а главного героя, Зилова, записывают в «герои времени», то бишь воплощение всех пороков эпохи. «Циник», «ничего святого», «отсутствие моральных принципов», «жалкий человек» - самые мягкие эпитеты, достающиеся бедняге из года в год. Решиться на новую постановку настолько часто склоняемого произведения – уже само по себе смелость, заслуживающая внимания, а если к тому же от постановки пьеса многократно выигрывает, производя значительно большее впечатление, нежели по прочтении, то можно говорить о том, что постановка удачна. Приготовьтесь к глубокому психологическому анализу, который заставит Вас забыть обо всём, что Вы раньше слышали о Зилове – как и наиболее родственный литературный предшественник, Печорин, он гораздо сложнее: в исполнении Владимира Епифанцева это многогранный, энергичный, жизнелюбивый персонаж, чья история предстаёт перед нами не чередой воспоминаний, а логической цепочкой событий. Безусловно, он сам виноват в своих несчастьях, угодив в заколдованный круг лжи и лицемерия, он сам оттолкнул от себя всех окружающих, но стоили ли многие из них того, чтобы их удерживать? Его «друзья» были, скорее, собутыльниками, неспособными увидеть в нём нечто большее, чем неугомонного бабника и изобретательного вруна, а ведь в Зилове был жив романтик – утиная охота была для него не спортивным интересом, а предлогом вырваться из однообразной, косной, пошлой обыденности на лоно природы, к первородной и естественной гармонии, где можно быть самим собой. От одиночества и непонимания он начал страдать прежде, чем его покинули и жена, и любовница, раздражение на тупость, мелочность, трусость других людей копилось подспудно, пока не вылилось в бунт – но всё же это был бунт «маленького человека», основанный не на идее, а на эмоциях, потому он и завершился оскорблениями, пьяной потасовкой и критической стадией духовного кризиса. Разочаровавшись в людях, разучившись им доверять, не находя поддержки в трудных жизненных обстоятельствах, он решит умереть – и это отнюдь не будет блажью или фарсом, но передумает – и это будет не трусостью, а пробуждением погасшей было воли к жизни. Он всё-таки поедет на охоту – несмотря ни на что, и хочется верить, что примирение этого запутавшегося, но сильного и цельного, обладающего внутренним стержнем человека с правдой жизни состоится, что ничто не сломает и не испортит его. Епифанцев играет искренне, с полной самоотдачей, возрастающий градус волнения ощущается в нём почти физически и не может не вызвать максимального сочувствия к его персонажу. Под стать ему и удивительная Галина (Ольга Ломоносова), по-настоящему плачущая на сцене – без яркой и громкой экспрессии, трагического пафоса и сантиментов она рисует образ настолько сильный и масштабный, что одного её секундного присутствия в мизансцене хватает для того, чтобы напряжение атмосферы достигло максимума. Можно было бы что-то сказать о каждом актёре – на самых второстепенных ролях они создавали полноценных живых героев, характерных и интересных, не скатываясь ни в плоский типаж, ни в нарочитую карикатуру, но это заняло бы слишком много времени и места, тогда как похвалы достойны и лаконичная сценография, и музыка, и свет, и современное звучание при внимании к букве автора. Проще говоря, спектакль близок к безупречности – качественно скроен, цепляет и заставляет задуматься, хоть режиссёрскому почерку и не хватает некоего изящества: полная картина постановки видится на расстоянии больно прямолинейной.
19.06.2010
Комментировать рецензию
К герою пьесы "Утиная охота" невозможно отнестись равнодушно. Он пропитан своей эпохой и знает оттуда всех Вер и начальников. Хотя сейчас Я говорю о вне временной философии отношений между мужчиной и женщиной.
хочется сделать крен в сторону 70-х. Режиссер представил его открытым и чувствственным мужчиной, но только в один определенный промежуток времени: для жены, для любовницы, для возлюбленной. То есть в нем нет чего-то, что делает его человеком в долгосрочной перспективе. Есть беспробудная усталость от отношений, предметов своей эпохи, времени, друзей. Это все что делает для него утиную охоту отдушиной для его мечащейся по эпохе душе, а не просто бойню через огонь и порох. И видно поэтому он не может не отждествить дичь с предметом, у которого есть душа. Не может хладнокровно взести курок. Наверное поэтому ставит перед собой в финале задачу навести ружье на самого себя. Или как там дальше?
Зилов - сложен и замучен. Уставший сам от себя циник, готовый до обсурда распинаться и кривляться перед неинтересными и предсказуемыми товарищами.
Утиная охота - о слабости и злости на нее, о пресыщенности, о безделии и игре в жизнь.
Больше всего меня впечатлил не сам Зилов, а Официант. Вот, кто интересен и загадочен здесь. Ловкий, равнодушный и независимый. Он играет с нервным героем, у него своя охота.
Хорошо и занятно: "-Не вовремя ты расстроился"))
Есть над чем вздохнуть, но как-то недоиграно что ли.
Спектакль оставил грусть и сквозняк одиночества.