Молодой режиссер из новосибирского театра «Красный факел» Тимофей Кулябин решил вывести гоголевского Башмачкина не маленьким человеком, но трагическим героем. На главную роль приглашен артист богатырского телосложения Роман Агеев, любимец публики, шутник и балагур. Его-то герою и предстоит столкнуться в спектакле не с ничтожными чиновниками и уличным ворьем, но с самим роком.
Драматический |
16+ |
Тимофей Кулябин |
Режиссеру Тимофею Кулябину 27 лет, а он уже весьма известен на российских театральных просторах и даже имеет номинацию на «Золотую маску». Из последней петербургской премьеры можно вывести формулу успеха этого постановщика: Кулябин умеет задавать правильные вопросы старым, чтобы не сказать затасканным текстам. В «Шинели» Гоголя, которую ставили уже на все лады, его заинтересовало и в самом деле важное: чем именно плохонький и «незлобивый», как учат в школе, Акакий Акакиевич Башмачкин навлек на себя столько несчастий? Спектакль, собственно, и есть ответ на этот вопрос, весьма логичный.
В центре сцены, на коленках, на табурете сидит Башмачкин — Роман Агеев, артист мощного телосложения, которому впору играть налетчиков в сериалах. На сцене, впрочем, Агеев чаще проявляет комические наклонности, балагуря сверх всякой меры. Но на сей раз он тих, покорен и при этом как-то ощутимо несгибаем и самодостаточен. Как ярмо на шею героя надет некий агрегат — явно собственного производства устройство из футляра для чертежей, планшета, заменяющего стол, лампочки, свисающей сверху, и еще нескольких бытовых деталей. Вот и готов образ философа-отшельника, отказавшегося от преимуществ цивилизации ради духовной концентрации, аналог Диогена в бочке. Тут стоит добавить, что бормочет он не что иное, как текст «Откровения» Иоанна Богослова, оно же и Апокалипсис. Его-то он и переписывает с таким рвением все свободное от основной работы время. Оно-то и позволяет не замечать щеголеватых офисных молодчиков, которые сыплют ему на голову бумажки из шредера. Эта четверка из разряда офисного планктона — каждый ее представитель — имеет амбиции как минимум начальника департамента. Ежедневно каждый из них находит на офисной вешалке новую униформу и исполняет с ней экстатический танец, а затем отправляется к столу, где для него приготовлен набор казенных расходников. Вместо компьютера на столах аппараты для измельчения бумаг (видимо, режиссер имеет в виду, что работа в офисе в принципе не может нести в себе созидательного начала). «Четверо в сером» молоды, хороши собой, энергичны и даже не до конца обезличены, у каждого очевиден, как сказал бы Достоевский, «маленький ум», которого хватает на стебные интонации в отношении своего странного коллеги. Преступление Акакия — как выясняется в процессе действия — в том, что, получив новую шинель, он не отказался от приглашения на чай от этаких коллег, более того, возжелал встать в их серый ряд. И хотя со всадниками апокалипсиса, в которых в итоге превращаются четыре мучителя, молодой режиссер дал маху, но с альтернативным рассказчиком — сердобольной уборщицей, с материнской нежностью повествующей о судьбе героя, — попал в десятку. Да и в точности диагноза ему не откажешь: это действительно главный соблазн современности — стремление быть как все.