На сцене маленького петербургского театра «Карамболь» превратили в спектакль легендарный фильм с юной Катрин Денев и гениальной мелодией Мишеля Леграна. Превращениями занимался отлично сработавшийся тандем — молодой режиссер Василий Бархатов и опытный сценограф Зиновий Марголин, умерившие ностальгию и сценическую фантазию, которой у обоих в достатке, хорошим вкусом.
Мюзикл |
16+ |
Василий Бархатов |
2 часа |
Знаменитый film chanté, или «спетый фильм», Жака Деми 1964 года ни одному новому режиссеру «Шербурских зонтиков» вниманием не обойти. Музыка приросла к тексту и видеоряду намертво. Недаром композитор Мишель Легран (обладатель авторских прав на мюзикл) лично приезжает на премьеры в разные страны и принимает каждую постановку. Постановку Василия Бархатова Легран высочайше одобрил. И это значит, что вкус у выдающегося французского композитора (несмотря на возраст — 78 лет) по-прежнему безупречен.
Спектакль Бархатова — удивительный симбиоз традиции и новых форм. Стилизация эпохи в мелочах — это один закон новых «Зонтиков». Второй — виртуозная работа с крупными планами. Зритель ни единого раза не видит сцену целиком: максимум — одну четвертую ее часть. Гуру оперной сценографии Зиновий Марголин закрыл зеркало сцены плоскостью с вырезанными в ней прямоугольными окнами и заставил ее вращаться. Режиссер таким образом получил возможность как кинооператор выхватывать нужные ему «кадры» на разных уровнях. Большая стеклянная витрина с зонтиками, а на ее фоне — хрупкие мать и дочь. Две почти бестелесные фигурки в сумраке комнаты Ги и повисшее в воздухе «Я боюсь», выведенное девичьим, хрустально-чистым голосом. А дальше — та же витрина и на ее фоне поникшая голова Женевьев и ее округлившийся животик. Потом — двое на какой-то верхотуре, у смотровой трубы: Женевьев и миллионер Кассар. Вернувшийся после боевых действий в Алжире Ги у барной стойки в окружении жриц любви. И так — вплоть до пошлой бело-красной бензоколонки, которую Ги приобрел на деньги, унаследованные от тетушки.
Поначалу кажется, режиссер ограничился жанром ностальгического слайд-шоу, соединив картинки из старого семейного альбома с музыкой, безупречно исполненной оркестром «Карамболя». Но нет. У Бархатова есть своя история. Как автомеханик Ги и продавщица зонтиков Женевьев должны почувствовать в финале, сколь много и безвозвратно они потеряли, отказавшись от борьбы за свое почти сказочное чувство, так зрителям спектакля предлагается ощутить и осмыслить масштаб утрат в области искусства за последние полвека. Чем ближе к финалу, тем больше «картинки» напоминают рекламу «для всей семьи» на постерах в сегодняшних супермаркетах. Надо обладать неподдельным талантом и отвагой, чтобы в начале XXI века двухчасовым спектаклем голосовать за идеалы последних романтиков французской «новой волны».