Спектакль

Шаткое равновесие

Впечатление такое, что актёры просто читают текст. Мне, правда, казалось, что даже во время читки нужна какая-то выразительность, интоннация. Но нет! Зачем тратить себя. Зритель и так досидит, тем более что "за всё уплочено". Чего суетиться-то. Я, честно сказать , даже не поняла некоторых сюжетных линий : с фобиями соседей, например. Короче, как у Чехова: пусто-пусто-пусто, холодно-холодно-холодно.

В семье у Тоби (Филиппов) всё не слава Богу: жена Агнес (Симонова), символ непоколебимо уверенного в своей непогрешимости деспотизма, уверена, что все хотят её убить, но при этом сама мечтает избавиться от всех родных и близких, чтобы никто не мешал её спокойной старости; сестра жены Клэр (Прокофьева), символ декадентски-утончённого self-destruction, – пьяница, взаимно ненавидит Агнес и влюблена, возможно взаимно, в её мужа; дочь Джулия (Кайдановская), символ почти юношеского максимализма, возвращается домой после четвёртого развода. Тоби живёт как на пороховой бочке, стараясь не терять самообладания, пытаясь предотвратить все назревающие конфликты и поддерживать все враждующие стороны сразу. А тут ещё одна проблема: друзья семьи Гарри (Запорожский) и Эдна (Иванилова) в панике бегут из собственного дома и ищут убежища под крышей у Тоби и его с трудом сосуществующих друг с другом домочадцев. В психологии это называется экофобией – беспричинной боязнью своего дома, пребывания в нём. Однако гости, оправившись от страха, начинают прекрасно чувствовать себя в этой банке с тарантулами и быстро вытесняют владельцев жилища, занятых собственными проблемами, с положения хозяев, начиная распоряжаться ими с помощью вышедшей из песочниц провокации: «Если ты мне друг…» Напряжение нарастает, холодная война между тремя женщинами, ждущими принятия решений от Тоби, переходит в стадию открытой грызни, и скелеты выбрасываются из шкафов при посторонних глазах. Очевидно, что присутствие «друзей» угнетает всех: и Агнес, которую предрассудки о гостеприимстве вынуждают быть лицемерно вежливой и услужливой, и Клэр, которая скрывает свой трагизм под маской эпатажной бой-бабы с бутылкой, сигаретой и аккордеоном, и Джулия, которая больше всех страдает от грубого вторжения в своё личное пространство. Но Тоби на принятие решений оказывается неспособным: он настолько привык к роли миротворца, что выбор между родными и чужими для него неочевиден… и только узнав, что на его месте Гарри и Эдна выгнали бы друзей за порог, он выходит из себя. Непонятно только, чего больше в его финальном эмоциональном взрыве – возмущения неблагодарностью или горечи от того, что он всё же не смог сделать так, чтобы всем было хорошо. И непонятно, он ли стал причиной ухода Гарри и Эдны, или же они сами решили уйти прежде, чем Тоби под давлением дам согласился поговорить с гостями. Мораль сей басни жестока, но неоспорима: когда к дому приходят двое заражённых чумой, дверь открывать нельзя, иначе вымрет весь дом. Не менее заразна и опасна и истерия. Нужно отрывать от себя пиявок, даже если они высасывают твою кровь с любовью и вполне логичными апелляциями на моральные законы о бескорыстности, долге и прочих неоднозначных понятиях. Подхватила ли уже семья Тоби смертельную болезнь, или же её сплотила «борьба с оккупацией» - тоже вопрос: финал открыт, остался за кадром. Каждый зритель решает сам для себя, стоит ли поддерживать шаткое равновесие, или надо позволить чувствам и правде вырваться наружу, разрушить карточный домик внешнего, мнимого благополучия и начать строить новую, настоящую крепость на его обломках? Да, очень много «или» - ведь Арцибашев, хоть и обозначил жанр постановки как «любовь и ошибки», заострил внимание публики именно на «ошибках» - и лично мне главной ошибкой героев видится ещё одна боязнь, аглиофобия – боязнь боли. Больно отрывать пиявок, больно обнажать правду, срывая покровы лжи, но и то, и другое не даёт ослабеть и похоронить себя заживо. Поэтому я – оптимистичный зритель, уверенный, что испытание вирусом, попавшим в её ослабленный организм, но вытесненным оттуда, стало для семьи Тоби, Агнес, Джулии и Клэр очищением, катарсисом, усилившим её иммунитет для дальнейшей – мирной – жизни. Недаром уходящих Гарри и Эдну провожают искренним, весёлым смехом облегчения, без груза обид: враги, отдалившиеся на допустимую дистанцию, вновь превращаются в друзей. Такое же облегчение, слушая под занавес сыгранного Моцарта, испытала и я после спектакля, довольно-таки тяжело, в психологическом плане, смотревшегося. Но при этом очень приятно было видеть сильную, живую игру актёров, достойно справляющихся с философским текстом экзистенциалиста Олби. Постановку в общем и целом хочется сравнить со сложным рисунком или гармонично дисгармоничной симфонией, где каждый воплощённый на сцене персонаж – линия или партия. Так грамотно, качественно, добротно приготовленную, но очень жирную пищу для ума могу порекомендовать только тем гурманам, кто сумеет её переварить (сама до сих пор маюсь).

29.12.09
Комментировать рецензию

Представьте себе живущих под одной крышей: Он, Она и влюблённая в него её Сестра. У всех троих выраженная астрологическая несовместимость, отягчённая климаксом и вкусовыми разницами. Он предпочитает анисовый ликёр, Она – коньяк, Сестра – водку. К этому фундаментально неблагополучному коктейлю, от которого ничего, кроме тяжёлого похмелья, ожидать не приходится, в один прекрасный день подливают трижды разведённую дочку и двоих друзей, неожиданно охваченных каким-то метафизическим ужасом. Исключительно все персонажи только и делают, что наливают, пьют, подливают и, как следствие, хмелеют, желают попеременно друг другу смерти и то и дело теряют равновесие.

К актёрам претензий нет. Однако спектакль смотрится тяжеловато. Да-да, я понимаю, что Мельпомена тоже бывает в состоянии усталости и депрессии, а Гименей имеет право испытывать слабость не только к узам, но и водке узо. Для полноты картины разве что не хватает её (Мельпомены) свекрови и его (Гименея) тёщи

Первое, что приходит на ум после «Шаткого равновесия» — строчка из «Анны Карениной»: «Все счастливые семьи счастливы одинаково, все несчастные семьи несчастны по-разному». Точнее классика не скажешь. Премьера пьесы в этом сезоне состоится 12 октября в Театре Маяковского.

Постановщик Арцибашев на этот раз явно посягнул на что-то высокоинтеллектуальное. На сцене вырисовывается ребус: институт семьи как театр абсурда; вечная ценность как стропила храма, обреченного быть недостроенным. Задача актеров, которые играют членов изживающего себя семейства, состоит не в том, чтобы достроить этот храм, а в том, чтобы защитить его от разрушения, продлить его шаткое равновесие.

Несколько слов об актерской игре. Мне кажется, она более чем талантлива и органична. Так как в пьесе практически нет действия, за исключением визита незваных гостей и приезда дочери, то актерам приходится статичными средствами удерживать внимание зрителя. Он произносят очень живые монологи и при этом не забывают, что играют героев, изрядно поддавших.

Неблагополучная семья, окутанная вуалью пьяного бреда и пространных размышлений, — зрелище нерадостное. Однако развязка, когда Агнес, Тоби, Клер и Джулия наконец избавляются от всех гостей и остаются в своем тесном кругу, вполне удовлетворяет зрителя. Он как будто бы получает возможность наконец-то отдалиться от замочной скважины, откуда наблюдал душераздирающие домашние сцены.

Чужая, точнее даже абсолютно любая семья — потемки. Но если глаза отвыкли от света и посторонних, то лучше пытаться сохранить темноту, в которой тоже есть свои радости.

Ваш театральный критик Маргарита Станиславовна.
ООО «Контрамарка».

Сюжет старый и избитый, в связи с чем спектакль предсказуем и затянут. Сначала я ждала, когда сюжет «завернется», отчаялась и начала ждать финала, чтобы уйти. От игры актеров ждала большего, сложилось впечатление, что для актерского состава это обеденный перерыв, отдых, игры нет. ставлю 2