Впервые представленный в Париже в 2001-м мюзикл «Ромео и Джульетта», снискав немалую популярность во Франции, за последние девять лет был переведен на несколько языков, включая венгерский, английский и немецкий. Русская адаптация проекта, получившего, кстати, награду Platinum Europe Awards в 2002-м, состоялась при участии артистов, ранее задействованных в «Notre Dame de Paris». За Джульетту в отечественной версии мюзикла спела Светлана Светикова, роль ее партнера исполнил Эдуард Шульжевский. Российская постановка известной шекспировской трагедии максимально приближена к оригинальной и также может похвастаться масштабными декорациями и эффектными костюмами.
Мюзикл |
Махмуд Реда |
(2'45'', 1 антракт). |
У мюзикла с Москвой сложились сложные диалектические отношения. Три года Москва приветствовала овациями первую волну мюзиклов, потом блицкриг захлебнулся, что твое наполеоновское нашествие, и после «Норд-Оста» мюзиклы отступили. Казалось, уже навсегда. Но идет же в Москве «Двенадцать стульев», произведенный минувшей осенью, — пусть без аншлагов, но все же идет. Вот и «Московская оперетта», мать мюзикла «Метро» и мачеха парижского “Notre Dame de Paris”, запустилась с новым мюзиклом, предварительно выжав все, что можно было выжать из “Notre Dame”. И что тут скажешь, хорошая это вещь, “Romeo & Juliette”: натренированные актеры подбрасывают в воздух свои тела, как баскетбольные мячи, поют, словно только этим всю жизнь и занимались, а противостояние размахивающих подолами своих длиннополых плащей Лики Руллы (мать Ромео, экс-»Чикаго») и Александра Маракулина (Джульеттин отец, экс-»Notre Dame») привносит в сложноорганизованную молодежную толкотню (хореограф Махмуд Реда) веса и смысла. Но дело не только в том, что спектакль выглядит профессиональной, ладно сработанной вещью. Секрет успеха в другом: продюсеры Екатерина Гечмен-Вальдек, Александр Вайнштейн и директор «Московской оперетты» Владимир Тартаковский первыми, кажется, поняли, что заморское растение мюзикл сочтут съедобным в мировой столице драматического искусства при одном-единственном условии: если уважительная, приоритетная роль в спектакле будет уделена драматизму, то бишь смерти и страданию. Так оно и было: ни степ из «42-й улицы» Бориса Краснова, ни лихая хореография «Чикаго» с Филиппом Киркоровым в заглавной роли, а страдания Эсмеральды и растиражированные радиоэфиром муки святой троицы — Эфеба, священника и Квазимодо — имели наибольший успех у московской публики. В этом смысле «Ромео и Джульетта» Жерара Пресгурвика даст фору даже слезливому “Notre Dame”. Главным героем этого французского мюзикла образца 2001 года оказалась сама Смерть (впору писать: «по многочисленным просьбам публики»). У спектакля есть несколько составов, но в лучшем из них опутанной газовым саваном Смертью выходит король московского балета Николай Цискаридзе; его стараниями двигается интрига. Сначала белокурый язвительный малыш Меркуцио принимает смерть с песней на устах, за ним следует тренированный коротышка Тибальт, которого на бойню с компанией Ромео подвиг сложносочиненный психологический мотив (он, мол, прирожденный убийца и поневоле уполномоченный). Но Смерти этого мало: то и дело вьется она под ногами влюбленных, то подставляя плечо Джульетте, то стекая с балкона, когда в обратном направлении туда карабкается Ромео. Любовь бледного юноши и юной девы выглядит в спектакле довольно невзрачно — но есть ли нам до этого дело, когда «чума на оба ваших дома» так хороша.