Спектакль

По ту сторону занавеса

Знаете, за что чаще всего ругали чеховскую “Чайку”? За то, что Костя не объяснил, почему застрелился. В традиции рационального ХIХ века было перед тем, как спустить курок, выйти на авансцену и подробно всё проговорить. А тут же не понятно ничего! Фрейд со своим психоанализом подарил культуре идею подтекста. Чехов стал первой ласточкой новой драматургии, спрятав в него главное, наметив для каждого действия героев по несколько мотивировок.

Горячо советую Жолдака всем, кто любит странное: торопитесь, пока дают, его вообще планировали снять ещё в прошлом году, но почему-то вернули. Сильная вещь - огромная и безжалостная, коктейль из Тарковского, Кубрика, фон Триера и комедии дель арте, приправленный личным сумасшествием режиссёра.

Жолдак переселил милых сестёр вместе с их обрывочными воспоминаниями в ледяной вакуум сорок первого века. Вернее, дал в распоряжение учёным будущего мозг кого-то из них как носитель информации, флешку, которая не скроет и не приукрасит. И в его постановке много неприятной правды. А ещё - болезненной, изощрённой красоты.

Зрители сидят на сцене, глядя в зал, укрытый белым: здесь всё наоборот, подтекст поменялся местами с текстом. Инстинкты здесь не просто влияют на поведение, они замещают людей. Поэтому от некоторых сцен передёргиваешься или покрываешься мурашками. Вот оно, фрейдовское id, тёмная сторона, вывернутая наизнанку - квинтэссенция самой низкой порочности, самого непобедимого страха, самого неистового желания, самой честной боли. Такой Чехов звучит по-настоящему пугающе. Но эта трактовка кажется мне до странного близкой духу первоисточника.

З.Ы: И ещё про подтекст. В первоначальной версии “Трёх сестёр” у Андрея был длиинный монолог про взаимоотношения с Наташей. В поздней редакции Чехов сократил его до одной реплики: ”Жена и есть жена”.

Несколько лет назад основатель и художественный руководитель/директор Санкт-Петербургского театра «Русская антреприза» имени Андрея Миронова Рудольф Фурманов пригласил к сотрудничеству самого стихийного и фантасмагорического украинского режиссера Андрия Жолдака для поднятия (и этого Фурманов не скрывал ни в одном интервью) привлекательности театра и разбавления текущего классического репертуара (напомню, что Жолдак начал свою работу в Петербурге в 2000 году, когда по заказу Сергея Шуба поставил для Балтийского дома "Тараса Бульбу").

Жолдак для "Антрепризы" выбрал скандально-известный роман Гюстава Флобера "Мадам Бовари", где по задумке режиссера главных героинь должно было быть две - старая и осовремененная Бовари Постановка снискала - пусть и сомнительный - успех у публики, про Жолдака заговорили в театральных кругах, и за Фурмановым поспешили последовать и другие крупные театры города. Так, в скором времени, Жолдак оказался на подмостках БДТ им. Товстоногова («Zholdak dreams: похитители чувств»), Михайловского театра ("Евгений Онегин") и Александринского театра ("По другую сторону занавеса" по мотивам "Трех сестер" А. П. Чехова).

Казалось бы, ну что Жолдак может сказать Петербургу, если берется за бессменную классику, в которой сложно особенно развернуться, потому что самое важное, что хотел донести до своего (в том числе и современного) читателя писатель, уже сказано и не раз. Но в этом и состоит гениальность и неординарность гарного хлопца, которому скучно и совсем не хочется быть примитивным режиссером, коих все любят и гладят по головке. Жолдаку нужен драйв, экстрим, вызов публике и самому себе в первую очередь. Именно поэтому режиссер меняет сцену и зрительный зал в постановке "По ту сторону занавеса" местами, помещая публику именно "по ту сторону". Императорский театр становится беззвучной декорацией для "Трех сестер", оживших вновь в 4015 году благодаря современных технологиях и реконструкции мозга. Видеопроекции океана, леса и грустная музыка - постоянные участники спектакля. Реинкарнированные сестры проживают по задумке Жолдака какую-то новую жизнь, в которой известное "в Москву", в Москву" остается где-то очень далеко за кадром (возможно, по ту сторону занавеса), становясь совсем неважным, а на первое место выходят взаимоотношения отцов и детей. Жолдак замешивает три пьесы Чехова ("Чайка", "Дядя Ваня" и "Три сестры") в одну, давая своим героиням возможность окунуться в далекое, и как выясняется, печальное детство и прожить его снова в окружении отца да матери, обнажая все нелицеприятные "внутриутробные"процессы. Жолдак много времени уделяет сцене домашнего насилия - где средняя Маша (Елена Вожакина) становится жертвой домогательств со стороны отца. И это событие станет переломным в ее жизни, потому что будущий супруг Кулыгин (Виталий Коваленко) потеряет смиренный вид, данный ему при рождении Чеховым, и превратится в кровожадного монстра, желающего против воли супруги ей обладать, в достаточно безжалостной и извращенной форме. Маша у Жолдака беспросветно больна от бесконечного мужского насилия над своим хрупким телом и посему пытается найти утешение в объятиях старого и лысеющему Вершинина (Игорь Волков) предательски похожего на ее отца (Вершинина и отца сестер играет один и тот же актер). Любопытно и то, что Ольгу и Наташу играет также одна артистка (Елена Калинина): с одной стороны - она -старая дева, с другой - взбалмошная девица, меняющая при живом муже одного героя-любовника на другого. Жолдак намеренно сообщает нам, что Наташа поразительно похожа на Ольгу. Возможно, именно поэтому Андрей Прозоров (Степан Балакшин), запутавшись, отчаянно целует старшую сестру в губы, видя в ней нотки своей любимой супруги. Ирина (Олеся Соколова), которой уже совсем не до работы (как в оригинале) весело резвится с Тузенбахом (Иван Ефремов) и Соленым (Владислав Шинкарев), играя с ними в теннис, пока однажды ей не придется сделать свой роковый выбор, повлекший в дальнейшем смерть Тузенбаха в прозрачной барокамере. Жолдак дает дуэли двусмыленный посыл (мол, не достанься же ты никому): Соленый спускает штаны с Тузенбаха, желая им обладать до того, как убить.
В финале режиссер стреляет в своих марионеток-сестер, убивая их навсегда, НО давая возможность сказать публике самые главные, по мнению режиссера, слова :" Надо жить...если бы знать"

Меня в театре вообще уже мало чем можно удивить...уж как режиссеры только не игрались, все одно и то же...
Но после "По ту сторону занавеса" ...я вообще не знаю, насколько возможно облечь в слова то, что происходило сегодня: из меня вынули душу, постирали и засунули неряшливо обратно, а сердце всего-навсего пропустили через мясорубку. Я падала и взлетала каждую минуту, меня рвало на части, потому что это безумно гениально. Жолдак просто бог, и театр должен быть именно и только таким. Погружение от первого и до последнего вздоха: зритель на сцене - по ту сторону занавеса. Рядом с ним шумит море, поет и пахнет лес, и играет грустная музыка, уносящая куда-то в другие миры.
Я, если честно, не люблю "Трех сестер", они меня бесят своей инфантильностью, но тут я впивалась зубами буквально в каждое слово Чехова...это оргазм! Я испытала самый настоящий оргазм, на который только способен человек.
Кулыгин в исполнении Виталия Коваленко меня просто раздавил. Я думала, что я расплачусь прямо там вместе с ним, настолько это было больно и проникновенно. Из меня Коваленко только раз слезу пробивал - на "Иванове" в Таком театре.

И, конечно, Маша (Елена Вожакина). Боже Боженьки, она просто свела с ума всех своей игрой. Я как-то раньше ее особо не замечала: симпатичная актриса, но не более того...Но тут она закинула 3-х очковый мяч причем на последней секунде до финального свистка.

Все остальные актеры тоже прекрасны. Там лишних нет! Там все катарсис.

Мое сердце сегодня было отдано по ту сторону занавеса.

Бегите на этот спектакль в Александринский театр!!! изо всех сил!!! что есть мочи!!!