Спектакль

Москва. Психо

«Москва. Психо» - спектакль по мотивам ануевской «Медеи», открывающийся субтитрами из хичкоковского «Psycho», кадры из которого, а также из «Криминального чтива», будут сопутствовать действию и потом. Видимо, Андрий Жолдак возомнил себя мастером саспенса, а на деле показал себя мастером истерики: основной художественный приём – попытки наделать как можно больше шума и совершить как можно больше беспорядочных телодвижений. Как вы уже могли догадаться, действие спектакля перенесено в современную столицу и даже поближе к театру, на Трубную площадь. Там проживают немолодая уже Медея (Коренева) и бизнесмен Ясон (Мамонов), в трудные жизненные моменты нюхающие кокаин. Ясон похаживает к соседке Креузе (Циренина), юной дочери политизированного мафиози Креона (Шульга), и решает на ней жениться; и Медея, и Креуза Ясона любят, он не любит никого. Медея напивается с подругой (Геринг), нянчится с картонными детьми, заменившими после пролога настоящих, машет руками: «Я чайка! Чайка!», мечтает отрезать неверному супругу член и послать невесте в коробочке с бантиком, а по анонимному звонку приезжает его искать в клуб «Москва. Психо» на «Happy Party» (жанр постановки – «драйв-вечеринка»). Там Креон, по доброте душевной передумав убивать опасную бой-бабу, и даёт ей роковую отсрочку, позволяющую Медее, окончательно свихнувшейся от ревности, задумать свою месть. Нет, резать детей она не станет, зато отравит змеиным ядом (змея настоящая, и респект актрисе, свободно целующейся с питомицей, в любой момент могущей чего-нибудь испугаться) не только счастливую соперницу, но и благоверного, и всех гостей на свадьбе. Всё время, пока длятся эти нехитрые перипетии, то есть чуть меньше трёх часов, по сцене бегают двое парней с камерами и снимают происходящее от пуза, частенько заслоняя актёров, так что наблюдать за оными приходится по чёрно-белому экрану над сценой. Герои то забывают об операторах, то со скуки заигрывают с ними, и всё становится очень похожим на процесс съёмок реалити-шоу, бесконечного и бессмысленного, с наигранно-театральными рыданиями, ознобом, ударами с разбегу о пластиковые окна и картонные стены, танцами и пением. Худо-бедно события приобретают упорядоченность и внятность к концу второго действия, а финал, в котором Медея, медитируя на компьютерную программу, попросту растворяется не то в астрале космоса, не то в кибернетическом пространстве, даже красив своим видеорядом (но оправдывает ли такой дзен совершённые убийства?). Однако остальное утомляет своей бестолковостью, громкостью, яркими вспышками, многочисленными самоповторами, жалкими попытками эпатажа (факи в камеру, трусы крупным планом, имитации секса и далее в том же духе) и топорным монтажом. Когда звучит стих Еврипида, выглядит это настолько неорганично, насколько вообще может выглядеть совершенно чужеродный и фальшивый элемент в каком бы то ни было спектакле. В остальном же реплик фактически нет, не считая долгих пространных телег Ди-джея на псевдофилософские темы, цитирование Ясоном Ерофеева (где про русских людей, ощущающих себя говном) и шёпота обеих женщин в микрофон о любви, после которого только каменного Ясона нельзя было намазывать на хлеб, – а в гортанных воплях Медеи разобрать слова довольно-таки непросто. О сценографии тоже говорить не приходится – «съёмочная площадка» поделена на две крошечных коробки с прозрачной перегородкой и обклеенными обоями задними стенами, в качестве штор-кулис – красное и синее полотна, на авансцене – телевизор, по которому Медея и смотрит Хичкока. Роскошью, в которой должны были бы жить Ясон и особенно Креон, раз уж режиссёр претендует на реалистичность, и не пахнет – скорее, наоборот. Актёрская игра сведена к необходимому минимуму представления стереотипичных картонных персонажей: мужик среднего возраста, винтажный «крёстный отец» в шляпе, гламурная чика, секс-бомба не первой свежести, мальчик для битья и прочее. Не смешно, не страшно, не грустно и не весело, и уж точно не Москва – разве что та, которую любят в недавно вышедшем киноальманахе отечественные режиссёры. Весь этот карнавал вызывает единственное желание – привести в зал европейских авангардистов и показать, как их идеи превращаются в китч, словно тренды с подиума haute couture – в одинаковые тряпки китайского пошива.

11.09.2010
Комментировать рецензию

Маргарита Станиславовна: «Москва. Психо» в Школе современной пьесы

В этом сезоне Школа современной пьесы не может не радовать. Как ее верный, благодарный зритель, я с удовольствием обозначила для себя несколько осенних дат, начиная с 23 сентября, когда намечены постановки «Москва. Психо».

Когда я впервые увидела эту «драйв-вечеринку», гибрид кинематографа и театра, поняла, что Андрий Жолдак – поцелованный Богом провокатор-авангардист. В его эпатажной постановке «все слилось, все смешалось»: миф о Медее, легендарный фильм Альфреда Хичкока «Психо», цитаты Виктора Ерофеева, смелые экспромты и импровизации самих актеров.

В эпицентре психологической компиляции зрителю отчетливо видится современная Москва с ее сумасшедшим постмодернистским драйвом и вечными проблемами, которые неразрешимы еще со времен Еврипида и Сенеки. Действие развивается несколько сумбурно, но строго по сюжету. Это что-то новое в творчестве украинского режиссера.

Вся театральная труппа во главе с Жолдаком сумела сделать нечто гениальное – перевести язык саспенса на язык русского психологического театра. Будучи думающим зрителем, могу сказать, что такая адаптация производит потрясающий эффект. Постановка начинается с кульминации и завершается кульминацией. Однако нагнетание драматизма зритель видит сквозь пелену иронии, поэтому «Москва. Психо» все-таки далека от фильма ужасов и трагического мифа.

Ваш театральный критик Маргарита Станиславовна.
ООО "Контрамарка"

«Медея» Жана Ануя + «Психо» Хичкока + «Криминальное чтиво»
Какой он - Тарантино от театра?
Реж. Андрий Жолдак или Тарантино с Украины, служитель театрального искусства в седьмом поколении вообще личность незаурядная и очень колоритная.
Не буду пересказывать био (хотя в его случае все довольно незаурядно), это скучно. Художника можно оценить только по его творениям – вот истинный портрет, а не фотография в паспорте или соц сети, как сейчас стало модно. Сами по себе мы ничего не стоим – пыль. Как сказал мой знакомый драматург: мы никому не нужны, но наши безумные фантазии представляют собой определенную ценность.
Так что же современный художник имеет в арсенале для воплощения своих безумных фантазий? Утюжки да тряпки, холсты, проекторы и киноленты. И конечно прекрасные попы и лица артистов, которые на него работают.
Меня потрясла бессмертная история любви колдуньи Медеи и путешественника Ясона в интерпретации Жолдака. Я очень давно хотела посмотреть этот спектакль, но театр «Школы современной пьесы» все оттягивал это удовольствие – по техническим причинам.
Вполне логично – большинство современных сцен даже московских драматических театров не приспособлены под спектакли нового формата. Центр им. Меерхольда единственная универсальная площадка, но там слишком просторная сцена для авторских спектаклей, вроде «Москва. Психо»
Итак, начнем. Дело происходит в Москве. Семья «новорусских»: почтенные супруги Ясон и Медея, их дети и слуги. Все в стиле буржуа с лакеями, серебряными ложками и подносами. А потом... Медея танцует у шеста, с торшером между ног, Ясон бежит к любовнице – гламурной дурочке Креузе с фотоаппаратом ( она фотографирует все, что видит), папа у нее мафиози. Очень неожиданно - спектакль с итальянским привкусом. Креуза и ее подружки-проститутки с автозагаром, спальня ее больше похожа на стрип-бар в районе Тверской.
Медею исполнила несравненная Елена Коренева, которая прожила 3 часа сценической жизни в сверхчеловеческом бешенстве – такой накал страстей выдержит не каждый. Сейчас я говорю о зрителе. Она кричала и металась по сцене порядка трех часов, вздыхала и повизгивала, танцевала у шеста, бросалась на стены и потолки. А Елена уже бабушка – вот бы мне такую бодрость в ее годы.
Режиссер создал атмосферу абсурда с помощью простого хода с двумя видеокамерами и различным углом съемки, проекцией всего лишь на один экран удалось расщепить действо на сцене так ловко и умело, что было просто не оторваться. Синхронизация постельной сцены из «Психо» и ее дублирование в комнатах жены и любовницы с помощью различных приемов видео монтажа. Повтор, реверс, фидбэк. Такой вот монтаж мизансцены по принципу видео монтажа. Слоумошн, а потом все на гиперскоростях. Неистовство любви как у Верлена. Очень красиво и поэтично, а главное отражает реальную жизнь. Московская жесть, как она есть.
Сланый ход с монтажом. Попахивает канадским режиссером Робером Ле Пажем – он мастер расщеплять действие, менять обстановку и героев на скоростях блокбастера.
Скажем, если провести параллель между выдающимися творцами кинематографа и театра, то получится связка: Джордж Лукас так соотносится с Ле Пажем, как Тарантино с Жолдаком. Ну это так, размышления вслух о масштабе личности творца. Каждый занял определенную позицию.
Жолдак вряд ли хочет кого-то специально эпатировать: в его творчестве все очень органично. Просто он такой, так видит мир. Все люди любят по-разному, каждый особым, отличным от других способом выражает свои чувства, говорит о наболевшем. Почему-то вспомнилась фраза из спектакля:
- Кто мы? Кто мы. Ласковые гномы.
Так же и художники. Каждый творит по-своему, самым неповторимым образом выражая свою индивидуальность – если конечно есть, что выражать. В эпоху тотального перфоманса неповторимая индивидуальность появилась у каждого бездельника с улицы.
Так вот. Жолдак умеет удивлять. Когда в начале 2го акта из затемнения внезапно возник индеец в страусиных перьях, зал просто ахнул. Это было настолько из ряда вон и не вписывалось в контекст предыдущего акта, что люди раскрыли рты. Однако потом все было оправдано ловко и со вкусом. Живые из плоти и крови сыновья Ясона и Медеи неожиданно стали картонными уродцами на липучках. Мама продолжала кормить их кашей, пока папа зарабатывал валюту и планировал новую семью.
Весь спектакль - феерия абсурда, время пролетело незаметно. Было не оторваться. Столько находок я давно не видела. Работа фантазии просто поражает. К примеру, нервная дрожь героев очень «тонко» передана с помощью позолоченной хрустальной люстры, которой герои активно потряхивали, защищаясь от мира.
А потом уже герои со сцены заговорили про секс и смерть. Якобы тем достойных больше нет.
СЕКС И СМЕРТЬ – вот два столпа пост-модернизма. Любовь и деньги как завещал Островский? - Фу, какая пошлость! Время ушло. Люди мыслят иначе. Деньги уже никого не интересуют – они стали виртуальными, слишком виртуальными. Их нет на самом деле они всего лишь воздух. Но неистовая жажда любви в самом извращенном виде и убийства никуда не делась – она не исчезнет никогда.
Очень трогательно. Но с другой стороны – должен ли театр быть таким прямолинейным? Или можно более глубоко анализировать состояние общества? Половина зала ушла во время антракта, остальные - люди разумные, с интеллектом, как остроумно заметил артист, на одном дыхании досмотрели до конца – каждый получил свою долю удовольствия и отравленного пирога в лицо. Очень красиво! Жертвы жестокой отравительницы Медеи плевались пирогом в кино-камеры. А зрители хлопали стоя. Режиссер не вышел. Его и не было. В отъезде! Вот такой он Тарантино от театра - неуловимый как ветер.

Пишу не как театрал-профессионал, как обыватель. На эмоциях, за которыми собственно и ходишь в театр, в кинозал и т.п. В нескольких словах - спектакль удался. Над Москвой - начало зимы, отвратительнейшая погода, метель, слякоть, мокрые ноги, нет транспорта, ветер в лицо и не хватало только гриппа. И ночь, отвратительнейшая ночь, с которой уходишь на работу и приходишь с работы. День только - за стеклом офиса. Спектакль в ночи. И впечатление что спектакль - это часть погоды. или наоборот, погода- часть спектакля. Зачем такое вообще ставить??? Кроме чувства даже не разочарования, не потраченного зря времени, а именно злобства и одухотворенного омерзения он не вызывает. Иногда казалось что на сцене просто ненормальные, так много там шума и конвульсий. Вам приятно смотреть на истерики больных? Мне нет. Никому не советую этот отстойный и бредовый спектакль видеть и ощущать.

Есть мастер, есть ремесленник, и есть криволапый ювелир. Как Вы думаете, к какому разряду относится Андрий Жолдак? Правильно! К последнему! Набившая искомину эпотажность делает просмотр спектакля просто невыносимым! Особо слабонервный зритель, который составил большую часть зрительного зала, начал уходить с середины первого акта. Мы, интеллигентные люди, с неподорванной психикой дождались антракта. Совмещение кино и спектакля совместно со сценами из "Дежурного патруля", дешевого,но с претензией на пафос, бирюлевского ночного клуба, а также передачами "Дом-2" И " За стеклом" с лексикой, поведением и культурным уровнем этих же персонажей, сделало просмотр этого спектакля особенно одухотворенно- омерзительным. Жуткий звук усугубил восприятие уваиденного. Однако все старания режиссера и звукорежиссера не смогли скрыть классическое актерское мастерство артистов. Особенно хочется выделить Елену Кореневу с ее великолепной физической подготовкой и фигурой. Так что, на спектакль рекомендуется ходить исключительно поклонникам стриптиза Елены Кореневой, либо как альтернатива - под хорошим кайфом!