Спектакль

Борис Годунов

Как жаль, что увидеть этот спектакль предоставилась единственная возможность. Теперь, когда художественный код почти полностью расшифрован, хотелось бы увидеть его снова.
«Борис Годунов» Някрошюса – другое измерение, вне времени и пространства, хотя и на тему российской истории, взгляд Отца оттуда на деградирующее племя, неразумных детей, поглощаемых хаосом. Если абстрагироваться от конкретной исторической тематики, то станет понятно, что действие, происходящее на сцене, отражает не только смутное время, но и во многом новейшую историю, сохранившую все ту же общественной структуру «правители – элита - народ». Чем ниже ступень иерархической лестницы, чем меньше степень свободы и личной ответственности, тем больше деградация, доходящая до идиотизма в народной массе. Обезличенная народная масса не вызывает никакой психической реакции. В ней полностью отсутствует индивидуальное начало, которое могло бы вызвать тот или иной отклик. Ее атрибуты – валенки-колодки – символ крепостной зависимости и местоположения в государственной структуре у ног элиты, для которой она и существует, обеспечивая ее функционирование и участвуя в ритуальных действиях типа коронации, являясь чем-то вроде подножного корма для элиты. Существование такого народа хуже животного. Животные, живущие естественной природной жизнью, свободны в психических проявлениях. У народа, за исключением неуправляемых младенцев, естественная психическая реакция заблокирована. Он полностью дезориентирован, ждет указания сверху, чтобы проявить соответствующие эмоции. Без сигнала сверху он не знает, что делать – стоять, падать ниц, молчать, кричать, выть. В такой ситуации любой, рожденный нормальным человек поневоле станет идиотом. Блаженный ангел, упавший на землю, для него всего лишь забавное существо в перьях, которое хочется пощекотать. Защекотали до смерти и выщипали перья, набив ими подушку. Не пропадать же добру. Какой народ, такое и общественное мнение – нарастающий шум динамика. И если вдруг из динамика выскочит назойливая муха с особым мнением, ее изловят, оторвут крылья и посадят в коробок, чтобы не мешала удовлетворять простейшие жизненные потребности. И государь накроет муху железным колпаком и заставит ее наконец-то замолчать навсегда.
Элита – бояре, патриарх, военачальники, свободнее народа. От них, ни много ни мало, зависит судьба государства. Своим атрибутом черным воротником – кругом при желании могут и задушить государя. Но так ли уж свободна в выборе элита, вечно колеблющаяся между амбициями и страхом? Ах, как хотелось, чтобы хотя бы Басманов остался верен Годуновым! Но он, как и все, подчинился силе. Ксения дважды называет всех предателей по именам. Никого не осталось, кто бы мог защитить от расправы несчастных детей. А ведь было же где-то рыцарство, но не здесь! Мосальский, потрясенный зверской расправой над Годуновыми теряет голос, почти шепотом обращается к народу, находясь на грани сердечного приступа. Народ отвечает топотом колодок – то ли приветствует весть о смерти, то ли протестует. Кто их поймет, бессловесных.
На верху лестницы, как бы к ним не относиться, личности – Борис Годунов, Шуйский, Григорий Отрепьев – нынешний и будущие правители. На фоне всеобщего смятения Шуйский выделяется хладнокровием, спокойно манипулируя другими и двигаясь к своей цели. Но дрожание руки, держащей белую тряпку, выдает и его, да и курит он слишком много. Все то же самое - амбиции и страх, только он коварнее остальных, и потому переигрывает всех своих противников.
Когда самозванец переоблачился в куртку и встал рядом с Курбским, спектакль увиделся с определенной точки зрения, взглядом Отца оттуда на неразумных своих детей. Один из них – Григорий Отрепьев, авантюрный, по-молодецки удалой, страстный, удачливый до поры до времени. Шланги- змеи – противоречивые страсти душат его и чарующую, игривую Марину.
Противниками Бориса Годунова поднято знамя – истекающая водой-кровью рубаха убиенного царевича. Николка вымоет этой рубахой пол, на нем заскользит Годунов. Совершенное преступление делает его позицию уязвимой. В фокусе спектакля – трагедия правителя, оказавшегося одиноким и бессильным. Годунов садиться на опрокинутый трон. Молчание, пауза затягивается, все замерли в ожидании, жизнь приостанавливается, пока новый правитель не произнесет слово. Элита готова к праздничной раздаче водки для народа. После того, как ритуал будет совершен, народ и элита понесут свои атрибуты к кремлевской стене.
По мере того, как личность Бориса раскрывалась в искренних исповедях-монологах, проникалась к нему, если не симпатией, то, по крайней мере, сочувствием, при том что не ускользали от внимания его поступки – то накроет муху железным колпаком, то возьмет оставленную Николкой записную книжку с доносом, а затем проткнет ему руку гвоздем. Ответственный правитель, любящий отец (сколько платков дал безутешной Ксении!), на голову выше остальных по своим качествам, но оказавшийся бессильным в хаосе смутного времени. Чтобы он не сделал, все равно собак навешают. И воспоминание об убиенном царевиче мучит совесть. Луч света забирает умирающего Бориса в лучший, иной мир.
Спектакль не вызывает чувства безнадежности. Сцены запоминаются сознанием, спектакль все более просветляется, и становится очевидным гуманистический посыл его создателей зрителям. Пока у правителей, элиты и народа сохраняется естественная человеческая реакция на злодеяния, деградация племени может смениться его эволюцией.

Очень своеобразный взгляд на произведение Пушкина.
Похоже на абстрактную живопись, когда ты с трудом пробираешься через загадки и аллегории, заложенные художником, пытаясь расшифровать видение автора, но, в конечном итоге, устаешь от огромного количества скрытого смысла. Добавляет сложности восприятия и непривычная уху литовская речь.
3 из 5.

"Среди мирских печалей успокоить;
Ничто, ничто... едина разве совесть".
(А. С. Пушкин "Борис Годунов")

В рамках театрального фестиваля "Сезон Станиславского" Национальный драматический театр Литвы привез нам нашу кровавую монархическую историю. Спасибо! Было очень интересно и захотелось перечитать первоисточник. Как ни крути, но все самое гениальное именно в нем, поэтому титры читались с жадностью. Все же нельзя умолить и современную сервировку вечных истин от Эймунтаса Някрошюса. Она оригинальна и хорошо обнажает корни, которые прорастают из нашего прошлого в настоящее, где самое большое зло - это, всегда и везде, невежество толпы и алчность властолюбцев, которые умело используют это невежество. Русский престол в виде деревянного стула у Някрошуса - "по колено" в крови. С этим не поспоришь...
<lj-cut>
Невинными остались только юродивый и дети.

Все остальные так или иначе запятнаны кровью, которая всегда начинается с жажды абсолютной власти и подстрекательства народного недовольства. Затем следует бунт, который кончается одним и тем же - на месте одного тирана появляется другой. Что думают по поводу этих процессов сами властители, вложено А. С. Пушкиным, в уста Бориса Годунова, когда тот говорит:

"Живая власть для черни ненавистна,
Они любить умеют только мертвых.
Безумны мы, когда народный плеск
Иль ярый вопль тревожит сердце наше!"

Или в уста боярина Шуйского:

"Конечно, царь: сильна твоя держава,
Ты милостью, раденьем и щедротой
Усыновил сердца своих рабов.
Но знаешь сам: бессмысленная чернь
Изменчива, мятежна, суеверна,
Легко пустой надежде предана,
Мгновенному внушению послушна,
Для истины глуха и равнодушна,
А баснями питается она."

Что думает по этому поводу сам поэт передает нам тот же Годунов в другой реплике:

"Среди мирских печалей успокоить;
Ничто, ничто... едина разве совесть".

В отношениях с совестью у человечества всегда большие проблемы. Амбиции, в постановке, шипят разноцветными шлангами, оплетая по змеиному Григория Отрепьева, известного в истории, как Лжедмитрий I, и его возлюбленную Марину Мнишек, перед которой ему не хочется лукавить.

Ему хочется, чтобы она знала правду и любила его таким какой он есть, но она также одержима честолюбием и без царского престола Григорий ей не нужен. Это то о чем предупреждал Григория Пимен:

"Нас издали пленяет слава, роскошь
И женская лукавая любовь."

Приблизив свою мечту, правда этих слов открывается Григорию во всей красе.

Хорош, ощипанный толпой, ангел, перьями которого набивают подушку. Ясен образ с воздушными шариками в цветах российского флага, куда добавили черный цвет. То ли для того, чтобы слегка завуалировать этот символ, то ли для того, чтобы подчеркнуть, что в цветах власти всегда присутствует невидимый черный цвет. Цвет мрака и невежества.

Спектакль интересен и происходящие события не воспринимаются далекими - на это был сделан акцент, а с другой стороны это и не удивительно на таком по-шекспировски нетленном материале. Остается только поблагодарить режиссера за его оригинальную версию и надеяться на то, что у граждан Литвы найдется столько же душевной широты и непредвзятой любви к искусству, чтобы бурно хлопать и выражать свой восторг произведениям искусства, которые гипотетически могут задевать чувства обывателей. Хорошо, что наши зрители были выше националистических предубеждений, но у меня есть сомнение, что спектакль какого-нибудь российского режиссера с подобными намеками на историю Литвы, мог бы иметь столь же бурный успех в Литве, вне зависимости от мастерства и художественной ценности сценария. Буду очень рада, если жизнь заставит меня убедиться в обратном.

Однако соль постановки "Бориса Годунова" не в цветных шариках: белых, красных, синих и черных, невзирая ни на какие дополнительные смыслы, привносимые современными режиссерами. Вся соль и мудрость "Бориса Годунова" в словах:

"Спокойно зрит на правых и виновных,
Добру и злу внимая равнодушно,
Не ведая ни жалости, ни гнева."

Этим невольно восхищается Григорий Отрепьев, когда он наблюдает сон Пимена. Только такой подход может дать трезвую оценку исторических событий и увести нас от национальных конфликтов и противостояний. Мне думается, что именно с этой позиции хотелось рассматривать то время автору Бориса Годунова, нашему великому поэту - Александру Сергеевичу Пушкину.

Без Някрошюса фестиваль «Балтийский дом» был бы неполным. Этот режиссер не нуждается в представлении, каждый его спектакль – это взрыв, нечто особенное, не всегда понятное, но завораживающее и эксцентричное. Яркий представитель европейской режиссуры привез в Петербург два спектакля: «Голодарь» и «Борис Годунов», и на обе постановки был аншлаг.

«Борис Годунов» (по признанию самого Някрошюса) дался ему очень тяжело. Сцены продумывались и ставились по 4-5 раз. И кажется, что зрителю тоже не всегда было просто прочувствовать задумки режиссера: длинные паузы, гиперболизированность сцен, воздушные шары, поджигание собственных ног Николкой, разноцветные шланги для многих так и остались не понятыми. Впрочем, актеры и сами порой не знают, что они сейчас делают и для чего. Някрошюс не обременяет себя разъяснениями своих задумок, актер, как и зритель, остается в неведении от начала и до конца.
«Ах, тяжела ты, шапка Мономаха-ах»
Доходит ли до зрителя то, что пытаются донести актеры до него со сцены?! Едва ли. Двух одинаковых ответов на вопрос: «А что хотел сказать режиссер этим спектаклем», - вы вероятно не получите.

Как бы то ни было, спектакль «Борис Годунов» - эпохальный, концептуальный; спектакль, где наравне с главным героем Борисом есть герой, который важнее для режиссера, – это народ, «покалеченное племя», как назовет его сам Някрошюс, и где пролог должен возвыситься над всеми остальными сценами.

Можно с уверенностью сказать, что такого «Годунова» зритель еще не встречал.