Спектакль

С рождеством, мистер Россман!

На афише спектакля красуется девушка-мечта Мэрилин Монро на стройных ножках, обнаженных вспорхнувшей юбкой. Она кокетливо повернула голову, а вместо прелестной мордашки — изможденное лицо Франца Кафки. Слегка кокетничает и автор пьесы сербка Биляна Срблянович, собравшая в трагикоми­ческий коллаж кафкианские мотивы (в заголовке — претензия на продолжение романа «Америка») и сатирический абрис пленников современной «американской мечты». Герои пьесы повязаны платиновыми картами, элитным жильем и топ-менеджерским статусом, как паутиной из кафкианского кошмара. Каждое человеческое движение здесь воспринимается как угроза промышленного шпионажа, искренность неотличима от лицемерия, неосторожный шаг грозит тотальным крахом: тебя сбросят с олимпа без объяснения причин.

Главная ошибка, которой избежал в своей постановке режиссер Петр Шерешевский, казалось, была неминуема: в российских театрах обожают сверкать фальшивыми бриллиантами, играя сцены из жизни миллионеров. «Америка» Шерешевского, напротив, помещена в бедноватое и неуютное сценическое пространство, заставленное пустыми трехлитровыми банками. Здешние обыватели, щеголяющие в резиновых перчатках (хозяйственных или прозекторских?), тоже не с Уолл-стрит, а скорее откуда-то с Лиговки. Холеная модель (Лаура Пицхе­лаури), ищущая мужа, а находящая очередного клиента, холодная расчетливая бизнесвумен (Светлана Письмиченко), привычно прикидывающаяся дурой, девочка-продавщица (Маргарита Иванова) в тщетном ожидании принца по ту ­сторону прилавка, непрерывно гогочущий «деловой» бугай (Всеволод Цурило), плотно сидящий на антидепрессантах, чтобы продолжать гоготать, — знакомые всё лица. Возмутительно русское лицо исполнителя главной роли (в одночасье обанкротившегося бизнесмена Карла) Алексея Фокина окончательно расставляет точки над i. Получилось не про «их нравы», а про маленьких людей рос­сийского капитализма. Про то, как в мире капитала человек человеку волк, даже если капиталец грошовый. Короче, про то, как Кафку в очередной раз сделали былью.