Спектакль

Станционный смотритель

Зритель не просто погружается в темноту, он еще и гипнотизируется мерцающими в воздухе огоньками под звон колокольчиков: видимо, режиссер Игорь Ларин (он же художник и автор инсценировки) хочет, чтобы каждый сидящий в зале ощутил себя путником, затерявшимся в ночи на большой дороге. Потом чуть светлеет, и на зрителя, благодаря чудесам светопроекции, выезжает первый в России музей литературного героя, Дом станционного смотрителя в деревне Выра, что под Гатчиной. Так же по ходу действия оживают на экране церковь, кладбище и петербургские бальные залы.

Вся эта красота, как и спектакль целиком, ради юбилея Изиля Заблудовского, актера товстоноговской когорты. Он и играет Самсона Вырина. Нельзя сказать, чтобы Заблудовский страдал от отсутствия ролей на большой сцене: скорее, он даже перерабатывает, занят в каждом втором спектакле и далеко не в эпизодических ролях. Работу выполняет мастерски, нередко вытаскивая безнадежные сцены; но роль для бенефиса — это ведь не просто назначение, это ситуация, которая закручивается в театре исключительно ради конкретного актера. БДТ закрутил изящно-благородно с выбором роли и режиссера: десять лет назад Игорь Ларин уже ставил «Смотрителя» в собственном театре «Монплезир». Гусара Минского — повесу, что увез у смотрителя дочь, играл сам Ларин, виртуозный лирик и тут же насмешник, на пару с Выриным — Заблудовским они вспоминали Дуню, каждый свою. В спектакле для БДТ пушкинского текста больше, Ларин со сцены удалился совсем и занялся светотехникой, оставив Заблудовского одного на первом плане. Высокий рост в сочетании с обезоруживающим достоинством, невесть откуда взявшимся у мелкого чиновника, делают из его станционного смотрителя не «маленького человека», о котором твердят школьные учителя, а этакого восточного мудреца, осознающего изменчивую природу вещей, чинов и денег и ни перед кем не заискивающего. Такой неуязвим для проезжих хамов — его ломает неожиданный удар от близкого человека. Для кульминации, когда Вырин приезжает в город, чтобы повидать дочь, Ларин припас даже театр теней. Стоит старику в сердцах швырнуть на тротуар купюру, сунутую Минским в качестве отступного за Дуню, как на тканом заднике силуэт проныры тянет к ней руку, хватает и бросается в пролетку с криком «Пошел!». Это самое «Пошел!» подхватывается громогласным эхом теневой массовки — и адресовано уже конкретно старику. Надо признаться — и с сожалением, — что все остальные герои спектакля выглядят рядом с Заблудовским не более чем тенями, досадно необязательными. И не потому что актеры недостаточно хороши. Просто Ларин слишком увлекся портретом, чтобы озаботиться еще и рамой.