Художник, а с некоторых пор и режиссер Дмитрий Крымов выпустил новый спектакль со своими студентами-сценографами и присоединившимися к ним молодыми актерами. Затейливые «Недосказки», где сказочные сюжеты излагались без слов, а персонажи рождались на глазах у публики из подручного хлама и человеческих тел, минувшей весной претендовали на «Золотую маску» в номинации «Новация»; «Донкий Хот» был сочинен похожим образом. В «Торгах», напротив, говорят безостановочно: Крымов разобрал на цитаты пьесы Чехова, и теперь актеры складывают из них свои истории, как дети — пазлы, и, как дети, увлекаются этой игрой. Место действия у них тоже детское — песочница, где куличиками высятся Триумфальная арка, Кремль и домик, в который воткнута табличка «Поварская, 20». Тут, как говорится, и зарыта собака.
С торгов пошла Поварская, 20, — иными словами, Студия на Поварской «Школы драматического искусства». Белоснежный подвал, где работал Анатолий Васильев, пока не построен был театр на Сретенке, у Васильева отобран. Пока де-юре, но вскоре и де-факто он станет «свободной площадкой», то есть продюсерским театром. Сам Васильев простился с этими стенами «Дон Жуаном»; теперь прощаются Крымов и студенты, устроившие было здесь себе гнездовье. Если не знать этого обстоятельства, спектакль смотрится как забавный капустник; если знать — как художественная акция, публичный, слегка глумливый плач по вишневому саду, по своему собственному дому. Если угодно, и по самому городу на песке — старой Москве.
Лаборатория Дмитрия Крымова, всегда выдающая спектакли на уровне выше среднего, не подводит и на этот раз. Ставка грамотно сделана на молодых талантливых актёров, почти каждый из которых участвует во всех спектаклях Лаборатории (и, надо отметить, с большим успехом). Это Анна Синякина, Наталия Горчакова, Максим Маминов и Сергей Мелконян. Их герои — собирательные образы персонажей пьес Чехова, кусочки которых наклеены друг на друга, как в коллаже — ярко, беспорядочно, внахлёст. Они декламируются, шепчутся, выкрикиваются, они даже положены на музыку всевозможных стилей, — но, в большинстве случаев, узнаваемы.
Крымовские герои уже не чеховские, хоть и говорят исключительно текстами пьес Антона Павловича: «Вишнёвый сад» они мешают с «Дядей Ваней», «Чайку» — с пьесой «Три сестры», разбавляя всё это живой музыкой, великолепными гнесинскими голосами, стуком разбрасываемых по сцене сушек и эпиграфами из Хармса.
Пьесы-то остаются, но спектакль превращается в ряд пёстрых картинок-комиксов, блестящих арабесок, сияющих и переливающихся, как в калейдоскопе.
Пьесы-то остаются, но только я в первый раз вижу, как с постановки Крымова в театре уходят зрители.
Зрелище рассчитано на рождение у зрителя своего спектакля, своего — у каждого. Ассоциации возникают всегда, да вот только отловить их не всегда удаётся — большую часть времени можно просто сидеть и смотреть на всё это красочное великолепие, раскрыв рот. Живут четыре героя отнюдь не по Чехову: ни тебе тяжёлых для восприятия перипетий, ни несчастной любви. Общую волшебную беззаботность разбавляет только Гузэль Ширяева, актриса театра «Школа Драматического Искусства», героини которой — Раневская, Аркадина и Елена Андреевна — стали патетически трагичны, возвышенно-истеричны и пугающе неадекватны. Зато остальные четверо актёров показывают себя во всей красе. Возводят из песка особняки своего детства, танцуют и с тряпичными куклами в человеческий рост, и поодиночке, и поют, поют, поют...
Потому что театр — это именно так. А когда не поют, не танцуют, из ружья не палят и диафильмов не показывают — нет, ну что это за театр? Это какой-то ущербный театр.
Крымов, бесспорно, великолепен, как и всегда. Но только — Чехов ли?
песок и куклы. Необычно наблюдать за мыслью художника. Декорации играют наровне с актерами. От просмотра остается удовлетворение и спокойствие за будущие актерские работы молодых талантов.
Если актеры Ваши друзья, родственники или просто знакомые, Вам будет интересно поглядеть на их милый капустник. Для всех же остальных этот спектакль будет напоминать любительский фильм о чужом Дне рождения, который интересно смотреть лишь его участникам.
Мозаика разноплановых пестрых кусочков из четырех пьес Антона Павловича. Песочница и дом из песка уместная метафора, когда необходим разговор о бесприютных скитальцах вечных детях не желающих взрослеть. Мешанина из фраз легко узнается, если они стали уже культурными шифрами-кодами. Чистый восторг приправленный грустным карнавалом.
Посмотрев, "демон вид сверху" и "корову", Крымовым был доволен, но торги разочеровали... В спектакле присутствуют отличные моменты, ради которых стоит сходить, но в целом зрелище достаточно просто выстроено, вследствие чего не так интересно. Если только начинаешь ходить в Театры, то с этого стоит начать..)