Все отзывы о спектакле «Маленькие трагедии»

Сильно. Смерть. Кровь. Секс. Любовь. Провокационно. Кирилл не о Пушкине поставил этот спектакль, о себе. Смотреть и думать.

Блестящая постановка от одного из лучших режиссеров. Спектакль разбит на несколько частей и каждая из них имеет свои особенности. Определенно, это стоящее зрелище, достойное внимания.

Если вам не повезло и вы купили билет на этот спектакль, то лучшим вариантом будет, посмотреть первую сцену о жизни шестикрылого серафима и Пушкина, и сразу отправится домой. Лучшее вы увидели, и время свое сохранили. Гораздо хуже будет если вы останетесь в театре до антракта, первое действие скучное и унылое, играют в основном мужички, да к тому же в отличие от машины мюллер по большей части увы в трусах., очень, очень редко где то сверкнет голая задница. Все очень похоже и на кому на руси жить хорошо и на мертвые души в постановке худрука гоголь центра. Самый же большой шок испытает зритель оставшийся на второй акт, натуральный дом престарелых на сцене мало кто выдержит, а потом очередь в туалет, спектакль то длинный. Не совершайте ошибок, бегите прочь после шестикрылого серафима, будьте веселы

Понравилось, не уверена что пошла бы ещё раз, но смотреть стоит.
Провокационно, современно, умно и заставляет задуматься

РУССКОЕ ИГРИСТОЕ
Просмотр спектакля «Маленькие трагедии» в Гоголь-центре от 12.12.2017
«Ай, да Семеныч! Ай да сукин сын!» – думаю, так бы воскликнул Пушкин, посмотрев «Маленькие трагедии» в Гоголь-центре, премьера которых состоялась в сентябре 2017 года, в канун очередной осени в селе Болдино, где поэт находился безвыездно, практически под домашним арестом, в связи с эпидемией холеры. Там, от нечего делать, его буквально прорвало, и он выдавал один шедевр за другим, и «Маленькие трагедии» тоже.
А и правда: вот связался Кирилл Семенович с Александром Сергеевичем и как получилось – и свежо, и складно, и с параллелями, и с аллюзиями. Пушкин – наше все! С пушкинским текстом можно и шалить и баловаться сколько угодно, не испортишь. Вот только подобная трансформация невероятным образом отражается на судьбе затейника, что вопрос один – стоит ли овчинка выделки? Подозревая это, Серебренников поосторожничал. Не стал к Александру Сергеевичу примешивать кого-либо еще, но по традиции постмодернизма решил поженить Пушкина с самим Пушкиным, разбавив «Трагедии» лирикой и непотребными виршами поэта. Маэстро Серебренников выступил в роли не только режиссера, но и художника-декоратора и художника-костюмера. В результате – яркое «моралите» на злобу дня.
Начало «Трагедий» получилось немного банальным – в зал, под звон рынды, медленно запускают толпу и она может наблюдать декорацию из гипсокартона, изображающую внутренности провинциального вокзала с витриной буфета, со столиками на высоких ногах и железными креслами зала ожидания. Прием не новый, но не будем придираться, назовем это – «индивидуальный почерк режиссера».
Зритель рассаживается, музыка нагнетается. Начнут с «Пророка», предсказуемо, но действенно, подумал я и не ошибся. Один из пассажиров начинает снимать одежду, оставаясь в трусах телесного цвета, этим он видимо обнажает свою небесную сущность – в нем мы должны распознать шестикрылого Серафима (Евгений Романцов). Серафим поражает не столько крыльями, сколько ногами. У Романцова роскошные ноги футболиста. Благодаря им, он делает стремительный прыжок на спинки сидений и выхватывает одного из ожидающих – Поэта (Филипп Авдеев), бросает его на стену вокзала, где тот беспомощно повисает (эффектный трюк с двумя выдвижными штангами) и заодно вырывает ему язык. Язык падает на подмостки, весь такой кровавый, на стенах высвечиваются строки Пушкина. Слова, с помощью проектора, материализуются в пространстве и вырастают до огромного размера глагола: «ЖГИ».
Тут Серафим исчезает, на его месте оказывается репер Хаски, и они с Авдеевым начинают жечь. Я в репе не силен, слов не разобрал, но, наверное, исполняют что-то наболевшее и социальное, типа: зарплаты в театре маленькие, квартир не дают, в фильмах не снимают, непруха, а мы тоже хотим стать народными, жги, жги. И все в таком духе. Вдоволь наоравшись, Поэт в изнеможении падает на кусок поролона, и, накрывшись вторым таким же, затихает, из-под поролона торчат только покрытые непонятными пятнами голые ноги гения.
На сцене появляется унитаз и Сальери (Никита Кукушкин). Цвета одежды Сальери сродни содержимому унитаза – оттенки коричневого, но сам образ композитора положителен и благороден. Он вытаскивает ложе, на котором покоится Моцарт (Филипп Авдеев) на авансцену, ставит ему очищающую капельницу, поливает его, стоящего на четвереньках, из душевой лейки, меняет ему мокрые трусики на сухие, демонстрируя публике упругие ягодицы Моцарта. Прям – отец родной. «Вот и мне бы обрести такого друга» – мечтаю я, но тут обнаруживается гнусная мотивация Сальери. В сцене очищения желудка Моцарта над унитазом, композитор-злодей так близко пристраивается к тем самым ягодицам, за которыми столь трепетно ухаживал ранее, что становится страшно и за девственность гения музыки и за самого Филиппа Авдеева, а ну как надругается бесталанный Сальери, над молодым дарованием. Но и сам Моцарт оказывается «штучкой еще той» – не успев придти в себя от безмерного предавания порокам, он начинает неприлично трясти гениталиями перед самым носом товарища. Тут еще появляется скрипач-разлучник. Сальери, понимая, что Моцарта ему не заполучить, решает его отравить. Травит не сразу, сначала оценивает все музыкальное наследие композитора, перебирая винил с записями, затем в наушниках прослушивает реквием, делает несколько акробатических па, а уж потом берется за флакон с ядом.
Кукушкин, далек до психологического осознания глубины переживаний Сальери, создавая образ, предпочитает держаться за физическое действие, его Сальери изначально запрограммирован убить Моцарта. Авдеев как всегда выдает огромный градус актерской энергии, и, этой энергией он безжалостно уничтожает своего Моцарта, лепя из него монстра порока.

Мораль: большинство гениев порочны, и хорошо, если при обыске в их квартире найдут только пакет с травкой, а не многочисленные платежки и фото с обнаженными мальчиками. Если уж не травить, то сажать их надо непременно. А Сальери – не убийца, просто скромный поборник нравственности.

Второй акт обнажает нам заднюю часть декорации – настил с большим углом подъема, этакую дорогу в неизвестность.
Действие «Скупого рыцаря» переносится в конюшни команды мотогонщиков. Профессиональный спортсмен Альбер (Георгий Кудренко) крайне стеснен в деньгах. Имея богатого отца (Алексей Агронович) и презирая кредитную банковскую систему, решает пожаловаться на свою несчастную долю Герцогу (Евгений Романцов). Не найдя в душе предка сочувствия и наспех сколотив шайку, состоящую из себя, Герцога и своего механика Ивана (Семен Штейнберг), они врываются в дом отца, таская в руках диодную табличку «СОВЕСТЬ», но, обыскав жилище, находят там только бухгалтерские талмуды. Оживший отец тоже не дремлет, и подстраивает, всем троим, автокатастрофу. После того как сын взлетает в небеса, читает монолог скупого рыцаря (блестящая режиссерская находка – перенести монолог из начала в конец) на фоне отрывающихся люков сцены изображающих дверцы банковских ячеек.
Игра Кудренко неплоха, но весьма специфична: его главная проблема в том, что он из роли в роль экстраполирует один образ – несчастного ослика ИА, потерявшего хвост (кроме Машины Мюллер, там Кудренко изображает ослика с «хвостом»). Романцов чуден и в роли Герцога, ему очень идет белый спортивный костюм. Его герцог – пример молодого баловня судьбы, благодаря протекции занявшего должностной пост, не разбирающегося ни в чем, но готовый судить обо всем. Агронович весьма недурно декламирует пушкинскую поэзию.

Мораль: деньги в современном мире превыше всего и даже смерти, и только дурак не воспользуется возможностью прихватить все, что плохо лежит. А худрук, как известно, не дурак, а стопроцентный гений.

Тут наступает кульминация – скабрезные стихи Александра Сергеевича в исполнении Кукушкина с огромным черным фаллосом на лбу. До этой роли артист Кукушкин дорос вполне. По цвету фаллоса понимаешь, что это совсем и не Кукушкин, а сам Пушкин, а фаллос –это лезущая из всех щелей поэта неудержимая любовь к женщине – «чистейшей прелести чистейший образец».

Мораль: ну какая тут может быть мораль? Жизнь художника – сплошная аморалка.

«Каменный гость» – подается как иллюстрация столкновения восточной и западной цивилизаций. Или присутствия России в Сирии. Или с учетом того, что на роль Дон Гуана назначен Семен Штейнберг – места и роли государства Израиль на Ближнем Востоке.
Дон Гуан в исполнении Штейнберга действительно хорош, первое появление Гуана – в плаще, с дорожным чемоданом на колесах, поза, принимаемая актером, – все показывает бурю внутренних желаний покорения всего и всех. Гуан Штейнберга, это не мускулистый мачо, а хитрый расчетливый делец. Но не он становится героем интермедии. «Каменный Гость» –бенефис Виктории Исаковой (Донна Анна, Лаура). К слову сказать, в «Госте» присутствуют две Анны – молодая и пожилая (Светлана Брагарник). Недоработочка. Зачем две? Нужно было вывести на сцену весь женский состав ГЦ в хиджабах. И актрисам дали бы подзаработать и сцена получилось бы еще та! Но меня Исакова покорила не исполнением Донны Анны, хотя в это роли она точна и грациозна, а своей Лаурой. Ее Лаура – героиня молодежных реалити-шоу с Чупа Чупсом во рту. Безголосая поп-звезда (Серебренников не вложил в уста Лауры даже песню, оставив ей только пушкинскую ремарку – «поет» и, расцветив эту сцену блестками на одежде и экране), без единой мысли в голове, без минимального прогноза завтрашнего дня, желающей получить все здесь и сейчас.

Мораль: Грядет исламизация Европы. Единственное спасение, если оно только возможно, это – российские женщины, которые до того интернациональны, что не делят мужчин по расовому и религиозному признакам, а любят их, какими они есть. И чей бы бычок не был, теленочек все равно будет наш.

Последняя трагедия «Пир во время чумы» – разворачивается в доме престарелых, а точнее в доме творчества для пожилых актеров, где несмотря на возраст контингента, витает дух соперничества. Не могу сказать, что все это трогает, скорее, трогает это худрука ГЦ (видно достали его – легенды театра им. Гоголя) или собственная семейная трагедия. Но в эстетический восторг меня привели ножки Луизы (Ольга Науменко). Какой красоты и выразительности оказались эти ножки! Создалась полная иллюзия танца под фонограмму «Марицы», хотя актриса не вставала с кресла. Поразительно!
Настил с большим углом подъема, также выступил полноправным участником спектакля – на нем лишаются жизни герои «Скупого рыцаря», по нему уводят в небытие престарелых актеров санитары (Виктория Исакова, Евгений Романцов), одетые почему-то по моде 80-х.

Мораль: все там будем, рано или поздно с амбициями или без, с деньгами или без них.

Как для Райнера Вейнера Фасбиндера, Ханна Шигулла была всего лишь телом, так для меня Кирилл Серебренников режиссер форм. Его формы: минималистичны, наполнены, многогранны, по бытовому современны. Именно формы в постановках Серебренникова рождают в головах зрителя иллюзию смыслов. Единственный вопрос: стоит ли искать черную кошку в темной комнате, если ее там нет? Или просто, плюнуть на все эти жизненные катаклизмы, моральные реминисценции, темные мысли и насладиться происходящим действием, его неожиданными ходами, режиссерской фантазией, молодой актерской энергией, обнаженными телами, завлекательными ножками, а после просмотра спектакля, как завещал нам Александр Сергеевич: откупорить шампанского бутылку иль перечесть «Женитьбу Фигаро».

Клим Галёров

Начало спектакля (декорации, серафим, Моцарт и Сальери) несколько сбило с толку - хотя, кажется, в Гоголь-центре, да и не только там, постановок Кирилла Серебренникова пересмотрел немало. Но на "Скупом рыцаре" уже втянулся, а финал "Пир во время чумы" перенесенный в дом престарелых - и тяжел, и щемящ одновременно. Актеры выкладываются все - и молодые, и старые; свет, музыка, технические решения - как всегда, на высоте. "Кому на Руси жить хорошо" пока, пожалуй, остается любимым спектаклем в театре, но "Маленькие трагедии" - ненамного отстают, становясь в один ряд со "Сном в летнюю ночь" и "Обыкновенной историей".

Очень тяжело было и смотреть, и понимать.
Ушла на втором акте...

Есть неоконченные литературные произведения, но они известны, велики, читаемы – классика. А "Маленькие трагедии" – это случай неоконченного спектакля, тоже претендующего на уровень классики. Но я очень надеюсь, что Кирилл его доставит, когда все закончится, потому что задумка очень мощная и первое действие шедевральное! По второму чувствуется, что отчасти это еще набросок. Но вопроса, стоило ли выпускать спектакль в таком виде, не возникло. Огромнейший респект Гоголь-центру, что они это сделали! Скажу же об этом спектакле я на основе первого действия, поскольку оценивать неоконченную работу неправильно. Так вот это счастье, что этот спектакль увидел свет. Это современный театр в его величии! Постановки Серебренникова всегда умные, интеллигентные, литературные с необычной формой выражения, а эта в готовом виде точно станет его лучшей работой. Это мощь, это амплитуда, это смысл, это глубина! Кирилл не просто проводит параллель с сегодняшним днем, он через классику обнажает язвы современного общества, и делает это остро, но вкусно. Это необычайно, это потрясающе! Колоссальная высота творческого полета! Браво выдающемуся режиссеру!!! А интересно, финальное стихотворение он успел включить в спектакль сам? Если да, как жутко от такого "Предчувствия"…

Почему я люблю ходить на спектакли в Гоголь центр? Потому что это гарантия режиссерского, актерского, стилистического и человеческого качества, а ещё сильных эмоций - без которых театр не имеет смысла. Я поставил наивысшую оценку спектаклю, который доведен до выпуска на зрительский суд уже без режиссёра на последнем этапе. Это один из самых спокойных спектаклей Гоголь центра, но он о Пушкине, о его безвременной, постоянной актуальности. Хорошо сказано, что Пушкина убил не Дантес а "отсутствие воздуха". Уважаемые мной актеры - Никита, Семен, госпожа Исакова, господин Агранович - подтвердили свой высочайший класс. Рад был увидеть совсем молодых и очень талантливых, а также пожилых и безумно талантливых, Идите в Гоголь центр, не давайте разуму заснуть, "сон разума рождает чудовищ".

ОБОЖАЮ!!
Это что-то с чем-то. Я не люблю рэп, но это был восторг!

Данный спектакль, скажем так, тот самый Серебренников с которым нужно быть предельно осторожным, во всей красе и не для всех. Наше литературно все (Пушкин), настолько тут осовременен, что в какой-то момент можно быть шокированным, но театральная ценность, безусловно, тут присутствует. Это не треш во имя треша, так или иначе литературный смысл раскрывается. Также стоит заметить, это не вариант актуализации классики на сегодняшний день или вернее сказать она там есть, но это не первопричина и она не на поверхности. Хотя инструментарий как раз дико усовременнен – лексика (местами не нормативная), спортивные костюмы а-ля адидас, музыкальное сопровождение в стиле реп (репер Хаски), декорации и тд.
Говорила уже несколько раз и буду говорить, работа Филиппа Авдеева достойна отдельного внимания. Он настолько прекрасен и органичен во всем этом действии, можно не понимать формат, но смотреть то, что он делает это, правда удовольствие.
Еще впервые я увила в зале людей скажем так 50+, мне приятно, что люди более старшего поколения пытаются приобщиться к театральным новшествам.

Когда нечего показать, размазано как каша по тарелке, чуть не уснул. И почему не 6 часов?
Краткость сестра таланта.

Очень тяжёлый спектакль. Мерзко, страшно и даже физически противно было находиться на нем. Все, что видели глаза, и слышали уши - вызывало только желание поскорее убежать, что было и сделано в антракт.
Люди, кто получил удовольствие - поделитесь, в чем оно. Возможно, я не ловлю суть и мейнстрим подобного.

Вот здесь https://vk.cc/9JlLBM очень много отзывов о спектакле "Маленькие трагедии"!