Спектакль

Тартюф

«Тартюф – суперзвезда»
Спектакль «Тартюф», ставший обсуждаемым событием на берлинской сцене, также привлек пристальное внимание московской публики в рамках разнообразной фестивальной программы NET-2014.
Одной из особенностей режиссерской работой Тальхаймер отличается жесткой структурой выразительных средств, где нет ничего лишнего. Важным в восприятии цельности спектакля задают стройные рамки аскетизма сценографии, представляющей собой куб, обрамленный кругом на черном фоне. Подключив фантазию внутри куба можно представить келью, чему способствует скромный крест на стене желтого цвета с металлическим ржавым оттенком. Из мебели в центре зафиксировано самое обычное кресло. Наряду с лаконичностью стилистики присутствует эффект мощной энергии насыщенных красок. Разумеется, украшением вечера стала выдающееся игра актера Ларса Айдингера (Тартюф) в частности, а также всего актерского ансамбля.
Жан-Батист Мольер изначально в пьесе закладывает игру в разоблачение, когда видимое происходящее действие или поступки представляются не тем чем, могут быть на самом деле. Изначально тон игры задается с появлением ряженного священника он же госпожа Пернель мать Оргона главы семейства. Первая мизансцена выглядит как монолог г-жи Пернель призывающей неукоснительно слушать наставления и подчиняться благочестивому отцу и прилежному сыну. Черная ряса также служит юбкой матери, к которой преподает Оргон, стоя на коленях. В различных формах и трактовках воспроизводятся речи о святости, подогревая появления главного виновника торжества Тартюфа. Предположу, что среди тех, кто даже отдаленно знаком с сюжетом пьесы, помнит множество разговоров, предвещающих появление Тартюфа. Тальхаймер осуществил это по средствам будоражащего эффекта на физическом уровне, когда в углу сцены появляется некто патлатый светловолосый босой худой мужчина, декламирующий речи Спасителя. Возникает предложение к отголоскам образа Христа. В другом варианте Тартюф находит схожие черты рок-музыканта с оголенным торсом, покрытого библейскими цитатами, или длинноволосый хиппи – цветок свободной любви. На моменте прослушивания чувствуется щелчок тумблера, передающего настроения тревожного напряжения грядущей реальности предсказанного послания о тех, кто спасется, а кто понесет наказание.
На авансцене разворачивается внутренняя жизнь семейки, уподобленной крысам, бегающим по колесу. Они сами запускают механизм, когда земля уходит из-под ног. Дом переворачивается с ног на голову. Отточен в деталях образ каждого персонажа, где по средствам выразительной игры актеров причудливо и местами неожиданно раскрывается правда сущности, намерений и устремлений того или иного участника действа. Физиологичная точность и техничность воплощения возведены в абсолютную красоту наполнения подтекстами во внутренних процессах. Наглядная гнилостная сущность, выраженная в предательстве свободы воли в принятии решений. Здесь завести разговор о разложении внутри семьи, запущенный каждым родственником в отдельности и вместе. Симптоматичным становится ситуация, когда человек перестает верить в себя, а воздвигает идолов поклонения. Но также важно остановиться на фигуре Оргона благолепного буржуа, которым движет желание купить теплое место на небесах через совершения благодеяния спасения нищих. Одного такого нищего он возводит на пьедестал святости, которую хотел себе, однако продолжает обманывать себя и поощряет ложь в своей семье. Оргон решительно пускает Тартюфа в отношения с женой. Ключевая сцена для понимания глубокого кризиса отношений мужчины и женщины разворачивается между Тартюфом и Эльмирой. Невероятно виртуозная игра делает эту сцену пронзительно откровенным и честным разговором мужчины и женщины. Вопиющий символ недоверия и глупости Оргон муж, позволивший другому мужчине отношения с его женой. Мужчина допускает недоверие в свою семью, и сам заставляет их изворотливо врать – одновременно угождая отцу. Полноватый сын Дамис карикатурный слабый мужчина – ребенок нерешительный неловкий перед тем как с жадностью взять в рот одно за другим печенье. Влюбленная девица Марианна и ее жених Валер предстают податливыми управляемыми марионетками в руках Дорины.
Драматургическая правда обнажается последовательно в сцене, где все домочадцы вышей степени гадливая, устремляют свои чаянья к Тартюфу, в котором видят разрешение всех бед. Тартюф щедро раздает всем поцелуи. И скрывается. Наказывает семейку подобный им гнилой чиновник, возвещая о потере собственности.
Отдельно становится заметной финальная роль Дорины, где действительно шикарное решение облачить даму в черное строгое платье и снизить ее эмоций до отрешенности, которая в пьесе подвижная веселая носительница правды и адекватного поведения. Служанка женщина, уставшая от капризов вздорной семьи. Пожалуй, Дорина одна из самостоятельных фигур, действующих по своей свободной воле и веры в себя, и в этом заключается ее одиночество. Дорина обращается с молитвой к господу, призывая его действовать.

Михаэль Тальхаймер второй раз посетил Россию. Несколько лет назад он привез "Эмилию Галотти". В этом году в рамках фестиваля NET показывают "Тартюфа".
Для Мольера лицемерие - главный порок общества. В "Тартюфе" выведено лицемерие религиозное. И вот это самое важное, что только есть в пьесе , Тальхаймеру удалось "вычитать", вывести на первый план. На это указывает сценография с четко расставленными акцентами: в черный прямоугольник вписан круг, а в него квадрат, покрытый ржавыми панелями. К одной из его сторон намертво прибито кресло, а над ним висит крест, таким образом, оказывается, что действие вписано в своеобразную келью.
Тартюф представлен чуть ли не в облике Иисуса. Тело его испещрено текстами религиозного содержания, из уст его льются христианские проклятия. Он в буквальном смысле переворачивает дом Оргона "вверх дном". Сначала коробка слегка накреняется, но актеры продолжают спокойно играть в таком положении. Под конец она начинает вращаться, а истошно вопящая семья Оргона пытается спастись, цепляясь за поверхность сцены.
Возникает вопрос: почему Тартюфу так предана служанка Дорина, а Эльмиру, мать семейства, почти даже не приходится соблазнять? Все становится ясно, если посмотреть на членов семьи: дерганая, долговязая дочь, сынок, истерично жующий печенье, а также брат Эльмиры - все герои с выбеленными лицами дергаются в лихорадочных судорогах, не могут выговорить ни слова. Венчает этот цирк уродов Оргон -отец семейства, который так и не смог вовремя разоблачить лицемерие, увидеть ошибочность собственных взглядов и словно мусор вместе со своей семьей оказывается "сваленным" в углу сцены.