Фильм

Улыбка мамы

Звезда эстрады Анхелика Самора (Ламарке) дает последний концерт в этом театральном сезоне. Крученые страсти танго, щемящие нежности болеро – каждую следующую песню своей давней любимицы поколения зрителей, выросшие под звуки ее голоса из радиоприемников, с патефонных пластинок, кино и телеэкранов встречают все более взрывными овациями. Но взгляд синьоры Анхелики то и дело соскальзывает на гостевую ложу, наполняясь печалью: там должны быть ее взрослые дети, но им, как обычно, не до нее. Повеса Хулио (Ортега, «Мне нравится эта девчонка», «Я верю»), верно, торчит на автогонках, кокетка Клотильда щебечет где-нибудь с подружками, а старший Фелипе – тот вовсе вспоминает о матери, только когда надо спихнуть куда-нибудь малыша, чтобы прошвырнуться с женой по городу. Мать все прощает детям, не сетует на их равнодушие, бережет их беззаботность, а слезы и горькие интонации оставляет для особо надсадных болеро. Правда, скоро всё изменится, и дети окружат ее заботой, но на то «Улыбка мамы» и прожженая латинская мелодрама, чтобы за этой переменой не маячили горючие слезы.

Перед вами одна из тех картин, что сформировали круг сюжетных и эстетических предпочтений, да и само сентиментальное начало Педро Альмодовара, когда он был подростком. По сути, его «Высокие каблуки» - своеобразный, пропущенный через характерную для его золотого периода усиленную кокаином восприимчивость, ремейк «Улыбки мамы». Стилистический – так уж точно. Готовая ради своих детей на любые жертвы стареющая мать-актриса в кремплене и отстроченных красным кремовых приталенных пальто с накладными карманами, подавленные в жизни страсть и томление, явленные в увеличительном стекле душещипательных песен, страшные тайны, нашептанные в мембраны белых телефонов, бордовый занавес, падающий над жизненным спектаклем. С одной стороны, трудно представить, что за полтора года, прошедшие с написания сценария до выхода этого фильма в прокат в Аргентине сменилось три военных режима, и в самый разгар съемок американский певец и актер Дин Рид, начавший свою кинокарьеру в середине 60-х именно в фильмах режиссера «Улыбки мамы» Энрике Каррераса, по обвинению в коммунистической пропаганде провел почти месяц в одиночной камере буэнос-айресской тюрьмы «Вила Давото», где был забрит наголо и стал свидетелем чудовищных пыток своих товарищей. С другой – именно такое остановившиеся время с вечными бриллиантами материнских слез и ледяным бризом сыновней беспечности и может отражаться в экране страны и находить отклик в душах зрителей, когда правительственный режим оставляет единственную отдушину в частной жизни, а негарантированное завтра взывает к аллегориям с внезапной неизлечимой болезнью.

На целый век время остановилось и для исполнительницы главной роли Либертад Ламарке, которая впервые вышла на сцену 8-летней девочкой в 1916-ом и покинула свою последнюю телестудию лишь в декабре 2000-го: сердечный приступ оборвал ее жизнь и карьеру, когда ей было 92 года. Ее жизнь вместила попытку самоубийства во время гастролей в Чили в 1935 году (она бросалась из окна отеля, но упала на тент), хищение единственной дочери бывшим мужем-импрессарио (ей пришлось с командой друзей в поисках своей Мирты перевернуть весь Монтевидео), скандал с партнершей по фильму «Парад-алле» (1945) Эвой Дуарте, будущей женой президента Эвитой Перон, стоивший ей 15-летнего изгнания из родной Аргентины,и воспитание шестерых внуков и десятерых правнуков. Карьера – 800 записанных песен и 65 фильмов, в том числе – первый аргентинский звуковой «Танго» (1933) и мексиканскую мелодраму «Белые розы для моей черной сестры» (1970), которая собрала в брежневском СССР сумму, эквивалентную 27 миллионам долларов. Ее болеро и танго вторили истерзанному латинскому сердцу на протяжении всей угрюмой истории Южной Америки и Испании ХХ века, проросли диковинными цветами в фильмах самого отчаянного кинопоэта освобождения Альмодовара и донесли душу народа и его любовь до нового, будем надеяться, беспечального века.