Фильм

Сверхъестественное. Знаки

Мурхед и Бенсон за последние десять лет придумали собственную доморощенную вселенную ужастиков, где все не то, чем кажется, скримерам предпочитают мамблкор, а режиссеры не стесняются быть и сценаристами, и операторами, и монтажерами, и даже актерами в своих фильмах. Несмотря на формальную принадлежность к хоррорам (или постхоррорам), лучшие работы этого изобретательно дуэта, например «Ломка» и «Паранормальное», были лентами не столько про наши страхи, сколько про фрустрацию перед необъяснимым.

В «Паранормальном» братья возвращались в секту, из которой им удалось сбежать в детстве, и с ужасом наблюдали, насколько идея, как вирус, может деформировать умы и души людей. Зло в этом микробюждетном фильме было не монстром и не образом, а невидимым излучением, и авторы как‑то убеждали зрителя поверить в то, что оно реально.

Поскольку того излучения и в жизни в последние годы становилось все больше, то и спрос на услуги «гаражных» режиссеров рос. На волне всеобщего интереса к независимым ужастикам талантливых друзей принялись подряжать на большие студийные проекты. И каждый раз у них получалось качественное кино, но без таких ослепительных искр и коротких замыканий, как в собственных проектах.

Сделанный по продюсерскому канону хоррор «З/Л/О: Новый вирус» был просто-напросто эффективным ужастиком — но совершенно не оригинальным. Чересчур амбициозный научно-фантастический триллер «Грань времени» с Джейми Дорнаном и Энтони Маки, который без особого успеха показали на кинофестивале в Торонто, буквально увязал и тонул в своих новоорлеанских болотах. Два друга — санитары из скорой помощи — мотались по Луизиане в попытке остановить распространение наркотика, отправляющего людей в прошлое. Фильм восхищал своим стилем: музыкальный ряд казался каким‑то потоком зловещих заклинаний вуду, южная ночь заливала кинозал духотой, а мужественные герои выглядели как последние защитники мира от зла. Но фантастический сюжет с каждой сценой становился все сумбурнее, а хоррор-элементы и не думали работать. «Грань времени» напоминала эпизод «Секретных материалов», который сам угодил во временную петлю и вышел на свет слишком поздно. В конечном счете главным воспоминанием о фильме осталась благородная и печальная дружба двух усталых медиков, заживо съеденных собственным гуманизмом.

Другими словами, Мурхед и Бенсон все эти годы были королями дешевых DIY-фантазий и студийными жертвами, застрявшими меж голливудских шестеренок. Но в новом фильме им наконец-то удается сделать что‑то масштабное, не изменив себе.

Место действия — дешевый многоквартирный дом близ холмов Голливуда, похожий на шелтер; типичный калифорнийский отель разбитых сердец. Ночами за окном лают собаки, а днем в небе шумят вертолеты: в штате то ли бушуют традиционные пожары, то ли наступил очередной конец света. Главные герои (их играют сами режиссеры) — поселившиеся по соседству мужчины, уставшие от всего. Один из них — гей, потерявший супруга. Другой — зарегистрированный сексуальный хищник, на деле виноватый лишь в том, что вышел пьяным из бара, решил справить нужду на улице и не заметил рядом детский садик. Линии жизни кажутся перечеркнутыми: одному из героев нет дела до пятен на одежде, а другой живет в комнате без мебели.

Вдруг вселенная посылает им странный сигнал: старая пепельница отчего‑то начинает плясать в воздухе, отражая и преломляя лучи света. Герои трактуют небесный знак весьма приземленно: паранормальное явление срочно нужно заснять на камеру и попытаться остроумно объяснить, а сенсационный фильм потом продать на какой‑нибудь стриминг типа Netflix. Так начинается охота на привидений — нелепая и смешная поначалу и зловещая и грустная в конце.

Съемки фильма внутри фильма, да еще и в жанре ютьюб-документалки, переходящей в мокьюментари (герои до того накручивают себя, что пытаются режиссировать мироздание), открывают для Мурхеда и Бенсона удивительные возможности. Их кино — это одновременно и передача «Загадки человечества с Олегом Шишкиным» (посмотрите!), и какой‑то изощренный скетч «Saturday Night Live», и дурманящая комедия о веселых чуваках в духе Кевина Смита, и почти коэновская драма о споре человека с судьбой.

Два оболтуса сталкиваются с чем‑то непостижимым и вместо того, чтобы бежать прочь, включают ручную камеру. Как и в «Паранормальном», они соприкасаются с каким‑то внеземным вирусом. И нормальный человеческий скепсис до поры до времени служит им антителами: пока герои шутят, что их расследование похоже на роман Дэна Брауна, бессильное зло терпеливо ждет приглашения войти. К тому же героев обуревает стартаперский энтузиазм: они, как юные сыщики из «Скуби-Ду», верят, что стоят на пороге открытия и вот-вот вытащат себя за волосы из болота. Но чем дальше, тем больше происходящее напоминает «Малхолланд-драйв» Линча или «Сказки юга» Ричарда Келли, два базовых фильма о том, что Калифорния — штат не для людей и даже не для богов, а для кого‑то или чего‑то еще.

При этом летающая пепельница, в общем-то, остается главным спецэффектом фильма; вся остальная фантастика рождается у героев в голове и пляшет на языке. Их бесконечные теории заговора вдруг начинают казаться пародией на коронавирусную истерию и QAnon.

Чем больше одержимые герои спорят, ссорятся и отдаляются, тем больнее и грустнее становится зрителю. Ведь чудо в этом фильме — не летающая стекляшка, а то, что два оборванца поселились в одной трущобе и стали ангелами-хранителями друг для друга. Кажется, Мурхед и Бенсон (которые, кстати, стали играть в кадре куда смелее и убедительнее, чем раньше) пришли к тому этапу карьеры, когда хоррор и фантастика превращаются в оболочку для притчи. Тема, которая их больше всего волнует в последних двух фильмах, — дружба, которую и правда стало очень легко потерять в нынешней нервотрепке.