Фильм

Шаманка

Жулавский шокировал своей откровенностью. Фильм - безумие чистой воды. Герои поражают тем, что они вроде бы и живут и существуют в абсолютной человеческой реальности с автобусами, пуховиками, холодильником... Но меж тем их странное, истеричное, взрывное поведение будто бы никого не смущает - взять бы девицу, разгуливающую среди бела дня по улице с голой задницей. Что, вы думаете, на это кто-нибудь обернулся? Зато всех привлекает ее лицо, именно к нему обращают свои пошлости встречные проходные персонажи. Галерея безумцев всех форм и видов, на фоне которых пациенты психиатрической больницы в одной из сцен вовсе не кажутся больными, скорее - одними из.
Первобытность шаманки в обычной жизни придает происходящему привкус болезненного безумия. Она не ходит, а бегает, ревет, мечет, бросает, не говорит, а кричит - состояния спокойствия для нее не существует, только крайности. Она находится в вечном постоянном припадке сумасшествия или падает, обессиленная им. На голове - спутанная копна, одежда - то ли лохмотья, то ли монашеское одеяние, есть в ней что-то от ведьмы, от чумной, от больной.
Я бы не стала говорить, что эта история - о любви. В любви все же есть нечто от нежности, а здесь существует только безусловный рефлекс, голое желание. Любовь бы могла быть у героя Линды с его невестой, общие интересы, окружение и все остальное. Здесь же им движет влечение - страсть к науке, и страсть к женщине. Первую он стремится познать через вторую, но - женщина окажется сильнее. Помутнение, бред, в который все глубже он погружается, затягивает в себя и зрителя, и вот уже концовка шокирует, да не настолько, ибо весь ты все еще под наркотическим действием общего психоза картины. Жулавский целенаправленно расшатывает основы конструкции фильма и логики повествования, чтобы экстатические действия персонажей воспринимались вот уже и почти что нормальными - в рамках кино.
Впрочем, о слове "страсть" тоже следует сказать особо. Страсть ли это? Здесь нет элемента игры, здесь все настолько дистанцировано, дистиллировано от малейшего проявления рационализма, настолько механически голо и первобытно, что лишено малейшей привлекательности и даже сексуальности. Несмотря на то, что чувства героев сфокусированы друг на друге, беспощадность их проявления лишена чего-либо человеческого, избирательного. Это истерика, шаманство, надрыв беспощадного плотского. Здесь нет страданий ума, тут одни только муки тела, истерика совокупления. Это история клинического психоза на сексуальной почве, лишенного налета любых переживаний вне физиологического. И потому - неясно, куда ее отнести, эта драма скорее медицинская, чем эротическая. Ужас мужского рацио перед хаосом женского существа, перенесенный на живых людей, которые от такой нагрузки, конечно, сломались.
Перверсия головного мозга.