Фильм

Рожденный убивать

Что понравилось? Собственно сам Сисидо неплох. Тема наёмных убийц и гангстеров уж точно не даёт скучать, например оригинальное убийство врача. Обе женские роли, а не только Мисако, получились не от мира сего. Ну и тема варёного риса, ход абсолютно сильный. Что показалось нейтральным? Вся мнимая психоделичность, как исполнение. Намёк на стильность есть, но у европеоидов всякие сценарные и изобразительные ходы выходят более умелыми. Что не понравилось? Тон слишком серьёзный. Больше иронии бы не помешало, в том числе например в перестрелке-сопровождении ценного клиента, а затем и последующем уничтожении наёмного убийцы №2. Дуэль с убийцей №1 в конце фильма вызвала недоумение и ощущение диссонанса со всем предыдущим зрелищем: когда заклятые враги не могут пристрелить друг друга, это уже не арт-хаус, и как я говорил выше - не комедия, а некое неумелое подобие паранойи. Если бы весь фильм был ей пронизан, то это бы смотрелось. В данном же случае эти сцены выглядят детской глупостью. Посему, если Тарантино и вдохновлялся режиссёром Судзуки, то отставание и нафталин последнего довольно космический.

Наряду с «Молодостью зверя» лучший фильм одного из самых странных и оригинальных японских режиссеров. При этом надо сказать, что после двух первых лент я как-то к Судзуки резко охладел, оставив всякую надежду понять, за какие достижения ему дали культовый статус (хотя почему от него фанатеет Квентиныч понятно стало сразу). «Токийский скиталец» не то чтобы самое плохое кино в мире, оно необычное, с авангардным колором, ослепительно желтыми декорациями, красным на черном, головокружительным монтажем и идеально выверенной хореографией перестрелок – пистолет на фортепьяно в финале, опять же, запоминается, как и песня про бродягу. Но мне оно показалось чересчур экстравагантным. Понятно, что режиссер он талантливый, но когда в тебя фигачат одной за другой визуальной вишенкой, когда образность зашкаливает за все разумные пределы, когда вместо цельной картинки – калейдоскоп мотивов и сцен, возникает ощущение, что ты смотришь справочник киноприемов, а не читаешь интересную историю. Дистанцию для метафор еще никто не отменял, как никто не отменял необходимость разбавлять иногда свои визуальные изобретения плотным нарративом, чтобы зрителя не повело в конец. «Историю проститутки» я ругал недавно, еще до того, как охладел к антивоенному кино совершенно, и у меня к ней столько претензий, начиная от этических и заканчивая эстетическими, что даже странно, как я вообще после решился на дальнейшее знакомство с режиссером.

«Отмеченный для убийства» уникальный фильм даже для японского черного кино. Кажется, именно после него Судзуки в студии Никкацу указали на дверь. Критики цитируют самопризнания режиссера, что уволили его за то, что он снимал непонятное кино, не приносящее денег. Должен признаться, понимаю ужас продюсеров, когда им показали финальный монтаж. Начинаясь как хорошо выдержанный нуар в какой-то момент черно-белая лента сваливается в фантасмагорическое безумие, точно герой вдруг наяву видит кошмар, кошмар человека, наглотавшегося «нуаров». Фильм первое время тоже тикает как часы, пульс нормальный, киллер в исполнении Дзё Сисидо профессионал, нанят сохранить жизнь одному джентльмену, и он справляется с заданием блестяще, к точке «икс» потопив фильм в крови других киллеров. Дома его ждет жена-нимфоманка и новое задание: за короткое время убрать сразу нескольких людей. Убирает он их изобретательно, хотя честь мастера-киллера принадлежит самому Сузуки, разумеется – скажем, убийство через водосток и раковину у него украл Джармуш для своего «Пса-призрака». Адова работа непроизвольно вызывает восторг и восхищение мастерством: это киллер, познавший дзен. И все бы ничего, но однажды ночью к нему стучится зловещая девушка, с которой он как-то встретился в дождь. Девушка заказывает ему бонусную жертву: за трехсекундное «окно» ему необходимо убрать ее сопровождающего. Сначала от отказывается: даже для мастера три секунды все-таки маловато. Но потом на свою голову соглашается. Убийству мешает бабочка, севшая на снайперскую винтовку: вместо заказанной жертвы парень нечаянно валит случайную прохожую. И киллер, имевший в среде якудза третий ранг качества исполнения, оказывается сам мишенью. В первый же вечер в него стреляет жена. Девушка, нанявшая его, похожа на ангела смерти и смертью же заворожена, она потенциальная самоубийца, и между ней и героем возникает своеобразная дуэль. Она живет в доме с бабочками (ага, кстати, о бабочках), на лобовом стекле ее автомобиля мертвая птица. В глазах тлен и обреченность. И герой, эта живая машина для убийства, вдруг начинает сходить с ума. В этот момент фильм достигает какого-то апоплексического пика безумия: ворох мертвых бабочек сыпется на голую девушку, по экрану выстреливают бабочки-арт-нуво....Якудза, похитившие полюбившуюся, несмотря на, девушку-суицидницу, подбрасывают киллеру не записку с угрозами, а киноленту с записью издевательств над нею. Когда герой заходит в дом, кинопроектор включается, и несчастному мужчине лишь остается читать по губам новоявленной героини снаффа, пытаясь разгадать, где ее спрятали. Но все, что она говорит ему: «я люблю тебя». Даже попытка разобраться со своей женой не помогает нашему герою прийти в себя: деконструкция кинотекста – фотоснимок его панического ужаса перед объявленной смертью.

И здесь фильм делает второй кульбит, разворачиваясь в сторону хардкорного нуара, когда на сцене появляется таинственный «№1» - лучший киллер якудза, которого никто не видел и вообще он миф, и его не существует. Несуществующий ничуть не прячется и прямо объявляет «№3», что убьет его, куда бы он не убежал и где бы не спрятался. Финальная часть фильма – это охота киллера на киллера в единстве времени, действия и места. Один прячется дома, не зная, откуда за ним следят через прицел, второй выматывает первого издевательскими звонками по телефону. Эта часть – квинтэссенция вот этого хромированно-блестящего холодного горького черного юмора, абсурда и одновременно высокооктанового остросюжетного кино. Если как-то коротко охарактеризовать Koroshi no rakuin, то я бы сказал, что редко встречается кино, в котором каждая маленькая сцена и небольшой эпизод – кино, и дышит все кино, и пропитана вся лента кино. У Судзуки поразительное чувство кинотекста и киноязыка. А сам Koroshi no rakuin – настоящий сновидческий нуар с охренительной операторской работой.