Реваншистский ремейк фильма 1966 года, в котором Майкл Кейн презентовал на экране свежий для потребительской эры тип безродного мажора, высокомерного циника из социальных низов. В новой версии вальяжный философ жизненных удовольствий превратился в юркого плейбоя со стандартным набором гримас и подкатов. Легочную болезнь сменили приступы импотенции и опухоль члена. Дружбу с детьми упразднили вовсе, а главную жертву сделали афроамериканкой.
Комедия, Мелодрама, Трагикомедия |
16+ |
Чарлз Шайер |
22 октября 2004 |
1 час 43 минуты |
На тумбочке Алфи стоит резиновый Супермен, упругий фраер в сине-красном, потешный гонец из брутальных 50-х в радужную размазню ХХI века. В масть его спецодежды синева рождественского Нью-Йорка расцвечена алыми плевками стоп-сигналов, иллюминации, китайских шаров, санта-клаусных колпаков и помадных признаний в любви поперек зеркала. Где-то на дне глупого стекла гнется порочным уголком бровь Джуда Лоу, усердного охотника за скоротечной любовью, сократившего зычное Альфред до кокетливого Алфи. Именем исполнителя и нервической цеэсковской гаммой перечень достоинств картины исчерпан.
40 лет назад первый «Элфи» (назывался он именно так) произвел фурор, сравнимый с «Афоней». Майкл Кейн презентовал на экране свежий для потребительской эры тип безродного мажора, высокомерного циника из социальных низов, возникшего будто в пику вульгарным нуворишам мидл-классовой революции. Фильм начинался и кончался деловитой трусцой беспородной лохматенции по своим дворняжьим надобностям — столько же независимости и наплевательского лоска таил в себе водитель наемного лимузина Элфи Элкинс, восходящий корнями разом к царственным слугам Джозефа Лоузи и суперзвезде британской словесности Тому Джонсу, незаконнорожденному повесе галантного века (кстати, манеру апеллировать с экрана к зрителю герой Кейна перенял как раз из трехлетней давности экранизации великого романа). Зонт, крахмальная сорочка, отеческая дружба с внеплановыми детьми, ненависть к свисту, громким звукам, лишним поцелуйчикам и признаниям в любви: «Себя я и сам люблю».
Спрашивается: что могли сотворить с этим холеным хищником сценаристка по имени Элен Поуп («поп», проще говоря) и постановщик самых вульгарных феминистских опереток от «Отца невесты» до «Рядового Бенджамин» Чарлз Шайер? Вальяжный философ жизненных удовольствий превратился их тщаниями в юркого плейбоя со стандартным набором гримас и подкатов. Легочную болезнь сменили приступы импотенции и опухоль члена. Дружбу с детьми упразднили вовсе, а главную жертву сделали афроамериканкой. Блестящий аморал оборотился шкодливым кобелем, которому предъявляют к оплате векселя новых бабских времен, эрекционные проблемы комментируют словом «висячок», а подвиги критикуют посредством яростной шинковки длинного огурца. Схожие теории уже проповедовал х/ф «Мордашка» — есть ли смысл тягаться с идеалом?
У легковесных сибаритов хотя бы останутся друзья-дети и друзья-дворняги. Вам же, изобретатели слова «висячок», однажды зашьют рот красной нитью.