Фильм

Думаю, как все закончить

Сюрреалистический хоррор Чарли Кауфмана о невозможности любви

Молодая женщина (Джесси Бакли) всего пару месяцев встречается с молодым мужчиной (Джесси Племонс), и уже чувствует, что ничего из этого не выйдет, но еще не решилась ему об этом сообщить. Вместо этого она соглашается поехать с ним на машине, несмотря на метель, знакомиться с его родителями (Дэвид Тьюлис и Тони Коллетт), которые живут на ферме у черта на рогах.

Вот Кристофер Нолан здорового человека: сдвиги во времени, смещение точек зрения, квантовая физика, тщетные попытки понять, что вообще происходит — и при этом все два часа у тебя ощущение, что с тобой беседуют, а не снимают скальп. Другой вопрос, что беседует, кажется, Ганнибал Лектер (даже мертвые ягнята имеются), и потом немного хочется повеситься. У Чарли Кауфмана только что вышел дебютный роман про кинокритика, что же касается «Закончить», это не оригинальный сценарий, а экранизация одноименной книги канадца Иэна Рэйда — уже интересно, учитывая, как непросто Кауфману, если верить ему самому, даются адаптации.

Героиню зовут то ли Люси, то ли Лючия, то ли и вовсе Эми, и она то ли студентка-физик, то ли официантка, а возможно, поэт или художник — версии по ходу все время меняются. У ее увальня-бойфренда хотя бы есть надежное имя Джейк, но к нему тоже чем дальше, тем больше вопросов. Фильм делится на три части: в первом акте герои едут к родителям, во втором — проводят вечер на ферме, и в третьем, самом длинном, едут, стало быть, обратно. Параллельно мы видим сценки из жизни старенького школьного уборщика, который печально драит коридоры.

Реальность трещит по швам — сперва почти неуловимо, потом все более решительно. Это может быть мимолетный взгляд прямо в камеру, или будто бы услышанная чужая мысль, или странно перепутанное слово — а могут быть действительно радикальные трансформации: вроде человека, внезапно постаревшего на пару десятилетий. Что за дела? И при чем тут уборщик? Разгадать этот ребус сильно раньше времени, в общем, не сложно (тем более, что есть знаменитые фильмы с похожим сюжетом), но там дальше открывается столько причудливых деталей и сплетений, что момент истины, собственно, не имеет особенного значения.

Это почти что хоррор — хотя подозрительный подвал в родительском доме имеет больше отношения к Фрейду, чем к Шьямалану (чей чудный «Визит» тут пару раз вспоминается). Поездка на машине превращается в мучительный опыт даже без помощи инфернальных хохотушек и прочей линчевщины, которая проявится позднее. Если бы закадровый голос героини сразу не сообщил, что они с Джейком встречаются, догадаться об этом было бы непросто: между предполагаемыми возлюбленными нет и намека на связь, и просто находиться с ними в машине — серьезное испытание для зрителя, которое Кауфман усложняет клаустрофобическим монтажом, метелью за окном и даже форматом кадра, почти квадратного.

Неловкие паузы, тяжелые взгляды, необъяснимые (до поры) перемены настроения, и весьма своеобразный выбор тем для разговора. Джек из породы поверхностно начитанных мужчин, тянущихся к энциклопедическим знаниям — по одной из версий, они познакомились во время барного «Что? Где? Когда?» — и не чуждых высокому. Он своим ровным скучным голосом цитирует Вордсворта, добрую минуту монотонно перечисляет любимые мюзиклы, пересказывает интересные (возможно) факты о Муссолини и замечает, что посмотрел слишком много кинофильмов. Но и героиня не отстает: то зачитает чужую поэму, будто бы собственного сочинения, то с выражением оттараторит большой кусок из знаменитой ругательной рецензии Полин Кейл на «Женщину под влиянием» Кассаветиса.

Здесь, на территории печальной автосатиры и расщепления культурных кодов, Кауфман, кажется, сильнее всего — в фильме есть по-настоящему блистательные моменты, особенно в средней части. Но когда он уходит в откровенный сюрреализм, это выглядит и эффектно (снимал фильм, кстати, польский оператор Лакуш Зал, работавший с Павлом Павликовским и на «Довлатове» Германа), и неожиданно плосковато. Будет и анимационная говорящая свинья, изъеденная червями, и песня из мюзикла «Оклахома!», и даже балет, но эти чудеса никак не складываются в цельную и пронзительную картину, какая получилась у Кауфмана с Мишелем Гондри в великом «Вечном сиянии чистого разума».

В том фильме через зябкий зимний туман отчаяния все же сквозила спасительная нежность, этот излучает холодный свет безнадежности — даже у Чарли Кауфмана, как выяснилось, оставался запас пессимизма и депрессии. Будто бы проанонсированный в начале тяжелый разговор о любви, об «отношениях» (которые героиня якобы думает, как закончить), постепенно мутирует в жестокий монолог о принципиальной невозможности человеческого контакта как такового, о бренности, о сожалениях, которые покрывают ровным слоем человеческую жизнь, пока не сложатся в сугроб, из‑под которого уже не выбраться.

Это очень интересная и по-своему блестящая работа, стоит посмотреть. Но если вам ее посоветует кто‑то из близких — может быть, не дружите больше с ним.