Фильм

Большая вечеринка

Странное с точки зрения преподносимого зрителю юмора, гротескное с точки зрения развития сюжета, удивляющее с точки зрения проецируемой картинки действо. И как такое еще снимают и потом выпускают в прокат? Определенно другое кино. Альтернативный опус. Особый взгляд.

Разбор этого кино надо начинать со вспарывания «схемы». А схема упрямо лезет в глаза уже на первой трети просмотра.
Скорее всего, правило схемы срабатывает повсеместно в агитационно-идеологизированном искусстве, где смысл – плакат, слоган, призыв, агитка. Так было в первые десятилетия советской власти, когда искусство новой эпохи всеми силами выковывало нового человека для проживания в ней. И весь свет был расколот на два. Злые буржуины, зажравшиеся, неподлинные, и те, кто перековался, закалился, как сталь, и звучал гордо – и как человек, и как товарищ.
Были еще и те, кто сомневался, перековываться или нет, а то и просто не знал, как перековываться. Их чаще всего брали на поруки и вели, влекли, тянули в светлое будущее идейно выпрямленные герои (прямо как Нот – Дэда).
Что мы видим в фильме «Большая вечеринка», конечно же, остро актуальном, конечно же, агитационно-тенденциозном, конечно же, идейно прямом в своей нонконформистской наготе, и конечно, раскалывающем мир пополам: буржуины отдельно, мальчиши-плохиши, панки т.е., отдельно? (Причем к пакнующим относятся не только немертвые братья, но и предки братьев, лишь слегка замаскированные под «картошечку», т.е. под сытеньких представителей общества цивилизованного потребления, а на самом-то деле с ним не согласные и вынашивающие планы мести, ну, или спасения, кто что увидит).
Этот расколотый пополам мир – конструктор, модель (ближайший аналог - «Догвиль» Триера, только Триер множеством смыслов наполнил свой схемный мир, дал достаточно причин и диагнозов, приговорил, похоронил, не отпел только разве).

Бенуа Делепин и Гюстав Керверн – мягчайшие созданья. И прогнившему буржуинскому миру от них достается намного меньше. Но (и это НО считаю очень существенным) они столкнули мертвую систему - реальность соразмерную, комфортную, разложенную по полочкам, насквозь просчитанную и логичную с живым хаосом человека, не вписанного с систему, более того – на наших глазах с болью-кровью вырванного из нее. И, что честно, проверку этим столкновением не прошли все. И живые (панки), и мертвые (потребители).
Потому что быть очень живым в мире мертвых нельзя. Не выйдет. А как сделать окружающий мир живым, если недостаточно ожить самому, дабы вокруг просветлело, это совершенно непонятно. Разрушать? Строить? Жить? Как жить?..
Впрочем, свинченные буковки супермаркетов очень обнадеживающе смотрятся. И, скорее всего, будут светиться даже во тьме. Как и положено хорошей рекламе… т.е. хорошему нравоучению.
Мы не мертвы. Или: давайте уже по-настоящему.
Дать сию аннибалову клятву (вместе с героями «Большой вечеринки» и ее режиссерами) давно уже надо немедленно. Но тянет ли это на новую гармонию, новую гуманистическую идеологию и новый «особый взгляд»?