Фильм

28:94 местное время

Рабочее название картины Давида Сафаряна — «Жаркая страна, холодная зима» является верным по содержанию, но не по сути. Герои пережили долгие зимы в Армении начала 90х, будучи оторванными ото всего мира — они попали в безвременье, которое стало квинтэссенцией их существования. Сценарий был написан режиссером в соавторстве с супругой Яной Друзь, сыгравшей в фильме заглавную роль рыжеволосой Кати, создающей театральные куклы ручной работы.

Всё в этой жизни подчиняется каким-то ритмам — так уж заведено, что живем мы по местному времени, которое течет размеренно и почти всегда кажется неизменным, тогда как его постоянство — лишь иллюзия, которую легко разрушить. Помните ли вы советские электронные часы, которые, сбиваясь, могли показывать порой совершенно немыслимые цифры? Вот вам и преломление времени, остановка, разрыв — если хотите. А ведь такое происходило довольно часто — каждый раз, когда внезапно отключали электричество, за ним уходило и время — и с возвращением света часы могли показывать что угодно — а хотя бы и 28:94, как в фильме Давида Сафаряна.

«А я думала, что в жаркой стране снега не бывает». Героиня Яны Друзь слово в слово повторяет мысль, на которой ловит себя рядовой зритель, которому тоже поначалу кажется, что холод в южной стране — абсурд. «Пальто забыла!» — замечает Тигран Кате, закутавшейся во сто одежд, чтобы согреться. Тон добродушной иронии, с которой герой Ашота Адамяна произносит эту фразу, действует ободряюще и примирительно. Стесненный быт — холод и отсутствие света — заставляют задумываться о вещах скорее поэтичных, нежели прозаических, ибо стирается та грань, которая обыкновенно разделяет материальное и духовное. Гости, запеченная картошка, игра на фортепиано в четыре руки и старый добрый паркет, несколько испорченный главным героем под влиянием сиюминутных эмоций — таковы сумеречные будни в тусклых отблесках свечей. Музыка в картине почти только классическая (Бах и Бетховен, Дебюсси и Чайковский) — и — внутрикадровая, а потому настоящая. И всё же романтика так недолговечна — лишь только зажигается свет, как все разбегаются по своим делам. А Тигран так и вовсе гасит столь непривычно яркий свет. Но не вопреки, а потому что он идет проявлять фотокарточки...

Вообще главное в этом фильме — узнавание себя через других людей. «Накаркала!» — говорит Катя, и её легкое разочарование передается зрителю, которому явно знакома эта преждевременная радость, произнесенная вслух. Здесь всему свое время — и погреться, и поработать, и помечтать. Но если хлеб может выдаваться по графику — и хмурые люди в тужурках будут терпеливо ждать, и только вконец потеряв терпение, станут вырывать из рук раздающего долгожданные буханки, то как же быть с искусством? Ведь нельзя же творить по расписанию — или всё же можно? Вопрос совсем не праздный, ибо если грунт на холсте не высох — работать нельзя. День первый, второй, десятый — хочется творить, а нельзя. Можно ли удержать вдохновение, чтобы в один прекрасный, но столь же морозный декабрьский день написать пастозное красное лето — желанную жару — когда грунт всё же высохнет? Как говорится, не хлебом единым.