Фильм

Операция «Мертвый снег»-2

Единственный выживший и почти не пострадавший ни психически, ни физически в кровавой бойне в заснеженных норвежских горах с отрядом нациствующих зомби молодой и привлекательный Мартин не долго отдыхал и расслаблялся на полную катушку. Став нечаянным и отчаянным обладателем одной несчастной золотой монетки из искусно спрятанного вглубь земную в бытность еще живыми и теплыми нацистами честно наворованного/отмародерованного ими имущества, превращенного в клад навека для более моральных потомков, Мартин даже не догадывается, что очень скоро ему вновь придется искупаться в кровавой бане, учиненной неубиваемым штандартенфюрером СС Герцогом и его веселой компанией давно отгнивших свое зомби.

Вторая часть прославившего норвежского режиссера и сценариста Томми Вирколу на всю Европу разудалого и брутального гротеского зомби-хоррора «Операция „Мертвый снег“ 2009 года вышла спустя продолжительный пятилетный перерыв, ознаменовавшийся для досточтимого творца перманентным и крайне степенным оттачиванием собственного рукоблудного режиссерского таланта и увлекательным вояжем за пределы родной Норвегии в мир североамериканского вторсырья и ширпотреба, в эту китчевую и чрезвычайно прибыльную Голливудщину, из которой, судя по окончательному результату „Операции „Мертвый снег 2“, он вернулся посвежевшим, посмелевшим и позверевшим, ибо если в первой ленте, богатой вторичностью, шероховатостью и разбалансированностью, стилистической в первую очередь, обильно присутствовали трэш и угар, поданные старательно, но крайне безвкусно, то второй фильм, фабульно синонимичный прошлогодним «Армии Франкенштейна“ и «Адскому бункеру: Восстанию спецназа», уже богат не только вкусным трэшем и галлюциногенным угаром, но и сфинктерно-диафтерической содомией, представляя из себя на выходе брутальный апофеоз бесчеловечности, тотальной имморальности и блуждающего далеко за гранью фола черного юмора.

Но что примечательно и даже удивительно, учитывая сугубо бэмувишую природу фильма, «Операция „Мертвый снег 2“ является более художественно цельной, не утопающей в излишних синефильских отсылках, с которыми в оригинале был явный перебор. Фильм второй упрямо и эффектно перебарывает собственную вторичность, и дотоле несозревший авторский стиль что на уровне нарратива, что на уровнях режиссуры и создания броской атмосферности, в этой картине проступает рельефно, четко, без смазанности и невыразительности, соединяя в равных долях как зомби-хоррор в старых-добрых традициях малобюджетной олдскульщины, так и изощренную черную комедию, в которой нет никого и ничего святого, хотя лик советских воинов, восставших из Рая, более чем благообразен и по сути уравновешивает своей моральной цельностью прочий беспардонный бэкграунд из упоения кровавым садизмом и групповой расчлененкой что встречных, что поперечных, что виновных, что безвинных.

Увлекательная мясистость фильма тем не менее неприкрыто таит в себе неозвученные в Европе пока еще идеи о том, что Вторая Мировая война, для великого множества людей являющаяся Отечественной, совсем не закончена, не завершена до последней капли крови, а она по-прежнему продолжается не на полях битв уже, впрочем, а в умах, зрелых и не очень. Говоря со зрителями брутальным киноязыком кровопускательной эксплуатации, фильм «Операция „Мертвый снег 2“, в отличии от прочих лент на тему военных зомби, не впадает в красноклюквенную истеричность и незамысловатую псевдоисторичность, деэксплуатизируя образы советских солдат, пускай даже в рамках полного откровенных излишеств трэш-хоррора, и восстанавливая по сути нарушенный баланс между правыми и виноватыми, утраченный за давностью седых лет и норовом новых нравов нынешнего времени.

Визуальная и режиссерская избыточность в картине возведена Вирколой в фетишизационное состояние тоталитарного абсолютизма, хотя по сути своей фильм преисполнен неожиданных антитоталитарных подтекстов, которые считываются с его грубой кинематографической ткани далеко не сразу, будучи при этом искусно и извращенно завуалированными, спрятанными не хуже нацистского клада в разномастном и разноцветном кровавом расколбасе, которым режиссер стильно упивается, позволяя всем заглянувшим на огонек зрителям захлебнуться в сочащейся буквально отовсюду красной патоке, как итог выводя в финале очередную порцию неожиданно пафосных реляций, заключающихся в том, что хороший зомби-нацист — это поджаренный до хрустящей корочки зомби-нацист, а еще лучше сварганенный до состояния бессловесного бифштекса — сухого и без крови, как любая диванная война.