Фильм

Буги-вуги

Могущественный лондонский арт-дилер по имени Арт (Хьюстон) пытается купить у умирающего, но непреклонного иммигранта (Ли) шедевр Мондриана. Его же хочет перехватить приятель Арта, крупный коллекционер (Скарсгорд). Жена коллекционера (Андерсон) спит с молодым модным художником (Хьюстон). Художник хочет спать с новой помощницей дилера (Сейфрид), но та уже спит с коллекционером. Предыдущая его помощница (Грэм) тоже спала с коллекционером — будучи подружкой художника, — а теперь хочет открыть собственную галерею. В которой хочет выставиться видеоартистка (Уинстоун), которая поэтому спит с бывшей помощницей дилера. Единственный, кто ни с кем не спит и нигде не выставляется (но хочет и того и другого), — несчастный маленький гей (Камминг), который дружит с видеоартисткой и выгуливает собак жены коллекционера.

Место в журнале ограниченно, поэтому при описании пришлось выбросить пару линий, но общую идею, вероятно, можно понять. Художественный мир полон расчетливых лицемеров! Искусство измеряется деньгами! Всюду фальшь! Всюду секс! Не то чтобы эти удивительные откровения не заслуживали превращения в фильм, но он, печальным образом, ими исчерпывается. В сатирических картинах Роберта Олтмана, о котором в связи с «Буги-вуги» невозможно не вспомнить, в этом калейдоскопе лиц, параде клише всегда находился хоть один герой, который шагал не в ногу — и тем самым немного менял угол зрения, позволял фильму не превратиться в прямолинейную карикатуру. Здесь эту роль формаль­но выполняет герой Камминга, но он сам — клише из клише, и его сюжетная линия — едва ли не самая слабая и фальшивая. Понятно, что дюжина чудесных артистов, дорвавшись до такого благодатного материала, как завсегдатаи вернисажей, замечательно проводит время: Хьюстон-старший отвратительно похахатывает, Хьюстон-младший хлопает глазами, Скарсгорд ухмыляется, Рэмплинг хищно щурится, Сейфрид показывает ноги, Кристофер Ли сидит в инвалидном кресле и матерится по-немецки. Всех при этом делает Джиллиан Андерсон в роли богатой дуры с художественными наклонностями — по правде, ради этого душераздирающего представления, возможно, и стоило затевать балаган. И все же от фильма слегка неловко — как от чересчур язвительной светской хроники в газете: ну слишком легкая мишень.