Искусство быть смирным
19-летний Малик (Тахар Рахим), неграмотный и затюканный арабский гопник, получает несколько лет взрослой тюрьмы за нападение на полицейского. Не сообразив примкнуть к «бородатым», то есть братьям-мусульманам, Малик попадается на глаза лидеру местных корсиканцев Чезаре (Нильс Ареструп), безжалостному старому пахану со связями как в тюремных стенах, так и вне их. Он подсылает юношу с бритвой за щекой к болтливому заключенному, который в виде доброго привидения отныне будет делить с ним одиночную камеру. А сам Малик станет сперва заваривать Чезаре кофе, потом выполнять мелкие поручения, потом превратится в его правую руку, потом сам обзаведется чужими руками, а потом они ему уже будут без надобности — у него вырастут крылья.
Разложенный на эпические два с половиной часа, но только по праздникам покидающий клаустрофобические тюремные пространства, «Пророк» — это и диккенсовский роман воспитания, и «Граф Монте-Кристо», но и сериал «Зона», классический сюжет, пересказанный на фене скучающим сокамерникам. Продолжение скорее литературной традиции, нежели кинематографической: для кино тюрьма неизменно место, из которого герой стремится вырваться. Здесь это место, куда Малику стоило попасть. Не характер пробивает стены, а стены, сжимаясь, точат характер. Иллюстрация какого-то очень русского тезиса: «Посиди, может, человеком станешь».
Одиар, ребенок одного из крупнейших французских сценаристов и, по-видимому, находка для психоаналитика, встав уже в зрелом возрасте за камеру, намертво вцепился в тему сын–отец, воспитанник–воспитатель. В «Смотри, как падают люди» совсем юный, дебиловатый Матье Кассовиц банным листом прилипал к старому жулику Трентиньяну. В «Очень скромном герое» он же, наученный прожженным офицером, из провинциального трусишки превращался в виртуальную звезду Сопротивления. В недавнем ремейке тобаковских «Пальцев» герой шел по следам своего уже настоящего отца (того же Ареструпа). И всякий раз жизненные уроки, которые с готовностью предлагало старшее поколение, оборачивались катастрофой и моральной деградацией. Слушаться старших означало в итоге лгать, предавать и убивать.
«Пророк», несмотря на лишенный пристрастия, почти легкомысленный тон, о том же — о том, как выживает бацилла зла, Чужой, покидающий ослабевшее тело, чтобы перебраться в более свежее и сильное. Про это сделан уже, например, «Крестный отец» — но Коппола с Пьюзо прогоняли Майкла через строй нравственных дилемм. Герой же Одиара, симпатичный и незлой паренек, в который раз оказывается не то что выше морали, а как-то вне ее, он изначально пуст и механически впитывает, как губка, то, что его окружает, — языки, манеры, способы ведения дел. С волками жить — по-волчьи выть. Финальная сцена в тюремном дворе зеркально, симметрично повторяет первую: младший уже полностью скопировал образ старшего, словно диск на компьютере. Предыдущую версию Малика — с его страхом, сомнениями, чувством вины — забрал себе уютный призрак первой жертвы. Который не был таким уж славным при жизни, но после смерти стал все понимать и все прощать, в нужный момент растворяясь в воздухе.
Примерно таким же призраком присутствует в фильме и сам Одиар, который достиг в своей реалистической манере какого-то пугающего, классического совершенства. Прежде его можно было упрекнуть в амбивалентности, теперь же он вовсе выключился из игры: «Пророка» — который, среди прочего, очень занимателен чисто сюжетно — запросто можно посмотреть как историю успеха, руководство, как закалять сталь. И в этом нет цинизма, а есть какой-то страшно здравый, взрослый подход. Одиар раз за разом переснимает один и тот же фильм, а называться он может как угодно: может «Смотри, как падают люди», а может и «Очень скромный герой».
Скрыть