Фильм

Не стреляйте в белых лебедей

В этом году исполняется 40 лет роману Бориса Васильева «Не стреляйте в белых лебедей» - светлому, неимоверно доброму, пронзительно чистому и честному произведению. Когда-то критики упрекали Бориса Васильева в излишнем идеализме и сентиментальности, сегодня, спустя четыре десятилетия, видится мудрость, спокойная уверенность в добре и… Чуде. Режиссер Родион Нахапетов экранизировал роман в 1980 году. У него получилось сохранить эти главные ноты прозы Васильева, у него и у С. Любшина, конечно, нарисовавшего своего героя Егора Полушкина удивительными красками – нежностью и силой.

Есть человеческие лица, в которых ни злобы, ни раздражения, ни борьбы. Есть кроткие, льющие ласковый свет глаза Станислава Любшина, вернее, его героя - Егора Полушкина. Таких глаз почти не встретишь в жизни. Только в искусстве. Но особенно много их почему-то в старом советском кино. Распахнутых, доверчивых, чистых как слезы, безупречно честных, наивных, светлых, детских. А. Баталов, Е. Урбанский, А. Михайлов, С. Любшин, С. Бондарчук…

Может, все дело в том, что тогда не было икон. А рай русскому человеку, видимо, нужен всегда, как и вера в невозможное, в чудо, как и тоска по «райскому» человеку. Я склонна думать, что продолжительная тяга к идеальному существу в нашем «старом» кино – больше чем соцзаказ и установка советской эпохи на мажорный тип искусства. Это часть национального характера. Мы любим сказки. И где-то в глубине души верим в то, что Мышкины, Полушкины и прочие чудики от слова «чудо» существуют. Пусть недолго, пусть редко, пусть мало, но все-таки где-то живут и спасают мир собой, потому что без праведника не стоит село. И мир тоже. Без тех, кто не копит имущества, кто работает на других бесплатно, кто не умеет торговать, искать свою выгоду (продает кабанчика не за 700, а за 200), кто никогда не врет, всем верит, ничего не боится и, если ударят, подставляет другую щеку (не от страха - от любви).
Правда (хочется немножко поплакать, простите), представления о чуде сегодня… несколько другие…Какие чудики сейчас в моде? Чичваркины и прочие шоу-бизнес-мены. Суть их чуда – фокус. Фокус денег, успеха, рейтингов и зашкаливающих продаж. Чудо явно не райское. Еще один модный «чудик» Гришковец поет голосом эпохи: «Я – хороший». Быть хорошим – понятная цель и доступная для любого прыжка планка. Этого достаточно.

Или этого мало? Не сочтите за идеализм, но когда смотришь на Любшина в «Не стреляйте в белых лебедей», кажется, что мало. Очень мало!
Воссоздавать идеал в искусстве – большой риск. Ему очень часто не верят, в нем нередко усматривают в лучшем случае мираж восторженного автора, в худшем - заданную схему, расчетливую намеренность, фальшь или то, что Достоевский вынес в название своего романа о князе Христе - Мышкине. Полушкин в фильме Нахапетова, и в книге Васильева не фантом и не ложь. Его судьба не схема. Это ожившая икона «Чудо Георгия о змие». Икона, превратившаяся в необыкновенно добрую и живую историю, сюжетный план которой непритязателен и прост, а поэтический – глубок и многомерен.

Фильм делает поэзией прежде всего игра Станислава Любшина. Его Полушкин прекрасно нежизнеспособен. Егор Победоносец, идущий на зло без копья - с голыми руками. Ему нечем проколоть змия. И он умирает так же красиво, как жил, защищая красоту, охраняя живое, проливая слезы о лебеде… Неужели так всегда: добра бывает или слишком много, как в случае с Егором, или недостаточно, чтобы спасти мир? И почему его носители - все чаще Бедоносцы (прозвище Егора)?

Один мудрый человек сказал, что праведник и посреди преисподней будет видеть рай, потому что носит его в себе. Он не замечает ада, не в состоянии поверить в окружающее зло. Может, в этом - безоружность Егора? Так что Полушкин во всех смыслах рифмуется с Мышкин. Тот тоже не замечал, тоже был простым и невозможным человеком. Только Егор - крестьянский князь, неуклюжий (на земле) и прекрасный (в мечте) белый лебедь. Бедоносец и Победоносец, юродивый и праведник, светловолосый, светлоглазый райский тип. В который уже раз недоисполнившаяся в нашем искусстве мечта об идеальном человеке.
Он был настолько мужествен, что жил со всем в этом мире в согласии, переполнившись радостью, спал улыбаясь, словно в раю. Его рай был всюду. И в бедном доме, и в лесу, и в глазах сына-чистоглазика, и в спасенном муравейнике, и в стволе дерева (в нем разглядел он прекрасную деву), и в озере, которое его односельчане почему-то прозвали Черным, а он называл по старинке, а значит по правде - Лебяжьим.
Ведь что за рай без белых лебедей!