Фильм Кинси

Альфреда Кинси (Нисон) отец воспитывал в убеждении, что от мастурбации можно умереть, а телефон — вредное изобретение, поскольку поощряет нездоровые фантазии. Когда Кинси вырос, он увлекся биологией и собрал миллион (буквально) каких-то особо ценных пчел с ярко выраженной идентичностью. Попутно он женился на прогрессивной девушке (Линни) и, лишившись таким образом девственности, перенес внимание с насекомых на людей: Кинси провел фундаментальные исследования человеческой сексуальности, написал несколько научных бестселлеров, был заклеймлен как извращенец и почему-то коммунист и вообще произвел в довольно еще пуританской послевоенной Америке фурор сообщениями о том, что проявления любви не исчерпываются миссионерской позицией, от орального секса непросто забеременеть, а гомосексуалисты, к примеру, — тоже люди.

Этот фильм обладает отдельными весомыми достоинствами, но совсем не удовлетворяет в целом. Если «Кинси» — о сексе, то приходится признать, что разговоры о нем как о механическом взаимодействии теплокровных особей не менее утомительны и тошнотворны, чем попытки представить совокупление мистическим таинством. А фильм, в общем, целиком состоит из таких разговоров. Если «Кинси» — о Кинси, то Кондон выбрал либо неправильного героя, либо неправильный тон. На лице замечательного актера Нисона и в других-то ролях написано: «Я очень скучный человек», здесь же на нем начертано: «Я самый скучный человек Западного полушария». Это, разумеется, вполне себе повод сделать о Кинси кино — но какое-то совсем другое. Ученый и его жена в пиковые моменты (они, например, по очереди, с ведома друг друга, спят с молодым ассистентом Кинси) напоминают героев романа Малькольма Брэдбери «Историческая личность»; но роман — сатира, Кондон же близок к апологетике. В его «Богах и монстрах» — тоже, кстати, о реальном человеке — режиссеру необъяснимым образом удалось в препротивную историю вдохнуть настоящее чувство. В «Кинси» подобный фокус не удался — зрителю лишь предлагается прослушать лекцию в исполнении одержимого, несчастного и отчаянно пустого господина о том, что уже давно ни для кого не составляет тайны.