Фильм

Пайза

В втором фильме в так называемой «военной трилогии неореализма» Роберто Росселлини решил пройтись с камерой по пути армии освободителей с юга на север Италии, дабы запечатлеть то, с чем им приходилось сталкиваться и убедиться в том, что война закончена. При этом чтобы достигнуть наибольше достоверности показанного на экране, он вновь снимал все на натуре, показывая всю неприглядную правду итальянского неореализма, и еще сильней в постановочном стиле приблизился к документалистике - голос диктора за кадром, перемещение войск по карте, врезка настоящих кадров документальной хроники, соединяющих несколько независимых эпизодов картины. Впрочем, нельзя сказать, что его камера лишь только запечатлевает для истории события того периода. Нет. Явно и громко звучат тут важные и интересные темы – взаимоотношение двух культур (американской и итальянской), порой очень трагическим способом, и разница между тем, что было до войны, и как все изменилось после.
Начинается картина в Сицилии, с ночной высадки первых групп американских войск, которых местное население встречает с подозрением и недоверием – «все вы – немцы, американцы - люди с оружием - одинаковые». Впрочем, девушка Кармела вызывается стать проводником для группы солдат, хотя не понимает по-английски ни слова. Довольно быстро ее оставляют одну с американским солдатом Джо, который, в свою очередь, ни слова не понимает по-итальянски, но всячески пытается завязать с девушкой разговор, что вытекает в довольно комичный диалог не понимающих друг друга людей, но которым интересно узнать друг о друге больше. В конце концов, Джо чиркает зажигалкой, чтобы показать свою семейную фотографию, чем привлекает внимание немецкого снайпера, который его и убивает. В разрушенный замок приходит группа немецких солдат, дабы проверить, кого собственно, они убили. Там они обнаруживают девушку, которая после серии дерганных с позиции съемки, дезориентирующих кадров, хватает винтовку и стреляет в фашистов. Следующие две сцены этой истории раскрывают всю глубину случившейся трагедии. В одной мы видим распростертое на острых камнях тело погибшей Кармелы, а в другой – американских солдат, вернувшихся в замок, увидевших своего мертвого друга и пришедших к выводу, что «эта грязная мелкая итальяшка» предала его.
Второй эпизод фильма происходит к северу – в Неаполе. Героями его являются пьяный американский военный полицейский, черный и крупный телосложением, а также мальчишка из разрушенных домов, бегающий вечно по улице в качестве хоть какого-то заработка (своего рода прототип Эдмунда из фильма «Германия год нулевой»). Эпизод вообще является одним из наиболее характерным для почерка итальянского режиссера – вместо монтажных и постановочных кульбитов, Росселини использует игру контрастов – на фоне разрушенных улиц происходят до нелепости ироничные и смешные события. Паренек «покупает» этого пьяного солдата, будто раба на рынке и тащит его сквозь толпу, чтобы потом предупредить бормочущего засыпающего увальня, что если тот уснет, то лишится своих ботинок (и лишается, впрочем). Пик комедийности сюжета приходится на эпизод, когда они попадают в кукольный театр и разгоряченный увиденным, а также парами спиртного негр, выскакивает на сцену и начинает драку с куклой, чтобы защитить другую. Конечно, в этом просматривается тоже своего рода символизм – нелепость положения американских солдат в разборках между итальянским народом и немецкими военными – но основной акцент рассказа не на этом, все важное происходит позже. Когда парень и солдат оказываются на очередной свалке и чернокожий парень начинает рассказывать о том, каким героем он вернется в Америку, постепенно начинает трезветь и понимает, что нынешнее положение «освободителей» мало чем отличается от тех, от кого они освобождают, да и дома его вряд ли ждет почет и богатство. «’Уезжай домой! Уезжай домой!’ Они мне кричат. А я не хочу домой, у меня дом обветшалый, а дверь из жестяной крышки». После этого он как раз засыпает и лишается своей обуви. Следующая их встреча происходит довольно скоро – военный преследует грузовик с провизией союзников, в который забрался какой-то сорванец и нагло ворует еду. В этом пареньке полицейский быстро узнает своего старого знакомого, ловит его и заставляет привести его туда, где тот прячет его ботинки. Прибыв на место, он видит, что домом ему служит какая-то грязная пещера, что делит он ее с больными и нищими неаполитанцами, а родители его убиты во время бомбардировок союзников. Ошеломленный и раздавленный увиденным, полицейский находит в себе силы только, всплеснув руками, прошептать «Неужели это мы все сделали?» и оставить пареньку обувь, она ему все равно нужна сильней чем ему.
Тема отношений местного населения и пришедших в Италию освободителей продолжается в римской, третьей, не менее трагичной истории, которая, как и все остальные, начинается с документальной хроники, но быстро перемещается в «выдуманную» обстановку – римскую улочку, на которой еще один пьяный американский солдат (Фрэд) попадает в умелые руки местного жителя, на этот раз, правда, проститутки Франчески, которая приводит его домой и в некотором смысле разговаривает его. Фрэд, который немного знает итальянский, сетует, что Рим полон женщин подобных той, что притащила его к себе. Но потом добавляет, что нет, не все они такие продажные и развратные, была одна девушка, ее звали... Франческа, и флэшбек показывает зрителю историю знакомства этого американского солдата, и этой девушки, ставшей проституткой из-за того, что это – единственный способ заработать на еду. Да, пьяный солдат не узнает ее в новом обличии и засыпает. Франческа, полная надежд на новую жизнь, оставляет спящему солдату адрес, бежит перевоплощаться в ту девушку, которую полюбил Фрэд и пообещал на которой жениться. Проснувшийся же и протрезвевший солдат, выбрасывает бумажку с адресом, посчитав, что там его будет ждать еще одна римская проститутка.
Вот оно, торжество сурового неореализма. Помните наивные мечты из фильма «Рим открытый город»? Если в римской истории они однозначно повержены в прах, то следующая, четвертая история, наносит по ним контрольный выстрел. Флоренция. На улицах кипят бои. Немцы держат часть города. Остальная часть вроде бы под властью союзников. Мужчина и женщина пытаются пересечь реку, чтобы встретиться со своими возлюбленными. Он – местный горожанин, волею судьбы отрезанный от дома. Она – американская медсестра, влюбленная в художника Гвидо Ломбарди, который стал ныне предводителем партизан по кличке Волк. Услышав, что он ранен, она бросает все и мчится в район, где он может быть и все ради того, чтобы узнать по прибытию, рискуя попасть под обстрел или шальную пулю, о том, что он мертв. А в это время британские офицеры внимательно, но издалека, рассматривают в бинокли происходящее в городе. Еще одна попытка Росселлини прокинуть мостик между двумя культурами заканчивается крахом, разочарованием и смертью.
Пятый эпизод происходит в монастыре, который, казалось бы, ни на йоту не изменился за последние пол-тысячелетия. Туда прибывают три военных капеллана разных конфессий – еврей, протестант и, соответственно, католик - Мартин. Узнав о том, что двое из трех прибывших в монастырь священников принадлежат иной вере, местные монахи ударяются сначала в панику, потом судорожно начинают уговаривать Мартина раскрыть глаза его друзей и наставить их на путь истинный, а под самый конец эпизода и вовсе объявляют пост «во искупление греха чужеверных капелланов», а Мартин произносит проникновенную речь о том, что он благодарен тому, что нашел тут ту частичку разума, что была утеряна во время ужасов и лишений войны и получил тут урок красоты, гуманности, простоты и чистоты веры. Что это – сарказм и ирония? Может быть, так как писал сценарий для этого эпизода ни кто иной, как Федерико Феллини, который свое еще покажет. Или это действительно «урок чистоты веры»? Как повернуть. Ведь с одной стороны, это самая настоящая вопиющая религиозная нетерпимость и фанатизма, а с другой, по Росселлини, вера и не должна опираться на логику и «реальное положение вещей». Сторонники реальных и материальных позиций как раз в это время крошат друг дружку в капусту на городских баррикадах и окопах.
Заканчивается картина, как и полагается полудокументальному фильму о хронометрической картине войны боями на границе – этакая горькая точка, подводящая черту и печально иллюстрирующая какую же цену пришлось заплатить всем, чтобы война покинула пределы Италии. Очень точно и тонко, кстати, все эти новеллы перетекают в плане соприкосновения времени и даже некоторых тем, в заключающую «военную трилогию» картину Росселини – «Германия - год нулевой».