Герой Гражданской войны и народной брехни комдив Чапаев (Бабочкин) ломает табуретки, топчет шапку и одолевает несметную беляцкую силу посредством чугунка с картохой.
«Чапаев» — самый русский фильм всех времен. Задуманный как роман перековки разусатого красноперого разбойника в дисциплинированного альбатроса революции через веское комиссарское слово, он явил всю бессмыслицу и вредность армейской политработы. Стоило Чапаю...
Показать полностью
Герой Гражданской войны и народной брехни комдив Чапаев (Бабочкин) ломает табуретки, топчет шапку и одолевает несметную беляцкую силу посредством чугунка с картохой.
«Чапаев» — самый русский фильм всех времен. Задуманный как роман перековки разусатого красноперого разбойника в дисциплинированного альбатроса революции через веское комиссарское слово, он явил всю бессмыслицу и вредность армейской политработы. Стоило Чапаю причесаться и застегнуть френч, его немедленно утопили в реке Урал белые гады. Он, конечно, напоследок гулеванил от винта, кусал длинный ус и полосовал в одном исподнем белых гадов из пулемета, но приметливые белые гады уже смекнули, что он не волшебный, не тот Василь Иваныч, который «академиев не кончал» и потому одной шапкой закидывал целые офицерские батальоны. Зато его «веселый разговор» густо взошел в следующих поколениях оторвисорвиголов. С «Чапаева» все подлинно народные (читай: приблатненные) киноартисты — Жаров, Алейников, Тенин, Утесов, Бернес — заговорили слегка надтреснутым, скрипучим говорком пройдохи. Все национально озабоченные любэ-мудры запели про черного ворона, бесперспективно вьющегося над их головой. Все усатые бестии во главе с Михалковым смачно захрустели белым наливом, ища и находя в чапайском смаке, распояске и птице-тройке-партизанщине так и не разгаданную буржуинами русскую военную тайну. «Рази ж бандиты чапаевцы?» — горько спрашивал комдив свое забубенное войско. Бандиты, Василь Иваныч, как есть бандиты. В этом наш большой босяцкий секрет, который все знают, да никому не рассказывают.
Скрыть