Выставка в Санкт-Петербурге

Сергей Ковальский. Коллаж, контрколлаж

Коллаж для Сергея Ковальского — понятие глобальное, связанное с игровым пониманием природы искусства. «Метод выстраивания Мира можно назвать сознательным коллажированием, а сам Мир каждого человека — коллажем». Коллаж для него не деструктивное, примитивное клиповое начало, овладевшее современным искусством, которое по большей части сейчас манипулятивно и имитационно, а понятие выражающее полифоническое многоголосие бытия в органическом единстве всех его начал. Расширенное видение художника для Ковальского — базовое восприятие мира, в котором «сочетания цифр открываются нам символами цвета, звука, движения, времени, а коллажированные из них комбинации приобретают смысл и чувство, степень глубины которых зависит от художника». Эти взгляды Ковальского созвучны разработкам Кандинского и Скрябина. Истинный художник для него отличается способностью концентрироваться в медитации, что позволяет проникать в «параллельные пространства», где сверхчувственная реальность подсознательно запечатлевается подобно «25 кадру». Эти видения у Ковальского могут явиться в виде геометрических абстрактных форм, символов, бликов, орнаментов и слов возникающих на поверхности произведений, на первый взгляд, социально-по-литической направленности, далеких по содержанию от какого-либо спиритуализма. Таким образом, произведение Ковальского подобно медиуму — посреднику между многочисленными реальностями, или экрану, на котором в сверхреальном коллаже/монтаже спроецированы вроде бы несовместимые образы, символы и фактуры. Для этого художника характерны произведения, где он одним бытовым выражением, повседневной поговоркой («опасная зона», «коту под хвост», «свято место пусто не бывает» и т.д.) провоцирует цепную реакцию неоднозначных ассоциаций, как на уровне смысла, так и на уровне образов, абстрактных форм и орнаментов. Таким образом, во-первых, у Ковальского мы видим коллаж в его классическом варианте, как он понимался еще в раннем модернизме, т.е. буквальное совмещение разнообразных, вырванных из своей обыденности фотографий, фрагментов тканей, обоев, бытовых предметов, элементов живописи и графики путем их «наклеивания» (франц. collage) на одну поверхность. Такие произведения могут у него образовывать многочастные крупноформатные пространственные композиции, близкие по форме к инсталляции. Во-вторых, это пришедшее из психоанализа, русской философии «космизма» и психоделического опыта 1960-х годов понимание внешнего и внутреннего мира человека как сложного коллажа впечатлений, идей, воспоминаний, снов и их отголосков, приходящих к человеку, как из всего окружающего его мира, так и бессознательных архетипов и «параллельных миров». Здесь особую роль для Ковальского играют его детские воспоминания — основной рефрен его произведений. В-третьих, для художника коллаж — это мир динамики, игры и иронического дистанцирования. Казалось бы, сентиментальные детские фотографии художника, помещенные в неожиданный контекст, рассматриваемые с дистанции жизненного опыта, не теряют своего задушевного характера, но начинают обретать новые измерения для самого художника, как «человека играющего» («Когда я был маленький» (1988-91), «Детское время» (2000), «Детский альбом»(2000)). Эхо из далеких времен иногда возвращается к нам сквозь помехи, в виде призраков и химер, как по «испорченному телефону». В целом, можно сказать, что коллаж у Ковальского, в отличие от его традиционного плоскостного понимания, обретает физическую и идейную многомерность, подвижность и многослойность переливающихся, мерцающих и просвечивающих сквозь друг друга неоднозначных смыслов, интонаций, отзвуков живой речи, музыки и тонких орнаментальных фактур. Этот эффект сравним со звуковыми эффектами джаза и музыкального авангарда, столь любимых художником, или бесконечными структурами компьютерного «гипертекста». Андрей Хлобыстин, искусствовед