Медленное кино: что это такое и как научиться его понимать?

Киногения

Когда кинематограф появился на свет, его воспринимали как продолжение театра или фотографии. Потом — наследником литературы, ведь режиссеры смогли перенести на экран книжные фантазии. С появлением звука в 1927 году (первый озвученный фильм — «Певец джаза» Алана Кросланда) театр снова вернулся на экраны, но теперь в виде мюзиклов. Параллельно с этим существовало экспериментальное кино, которое можно условно поделить на монтажное (советская школа) и сюрреалистическое (французская школа). Один из отцов кинотеории, француз Луи Деллюк, написал книгу «Фотогения» (1920), где назвал самым красивым объектом для запечатления стену, а затем уже механизмы, животных и человека. Он хотел, чтобы кинокамера раскрывала, выражала мир, поэтому любая актерская игра мешала проявлению искренности. При этом он не требовал реализма, сухости хроникального кино. Также Деллюк первым заговорил о силе гипноза, лежащем в основе кинематографа: темный зал, тишина и мерцающий экран. Поэтому в основе «медленного кино» лежит особый ритм монтажа, погружающий человека в своего рода медитацию. Каждый автор использует ее по-своему: ради путешествия в прошлое, спиритуализма или исследования собственных чувств. «Медленное кино» живет вне жанров, его границы тяжело очертить, поэтому стоит отметить, на что опираются авторы при создании фильмов. 

Наблюдение

Многие современные «медленные» фильмы оказываются документальными неспроста. Если игровой кинематограф изначально концептуализировал, перерабатывал жизнь в сценарии, то документалисты учились в нее всматриваться, вместо того чтобы что-то надстраивать. Нельзя сказать, что создатели неигрового кино не организуют жизнь по-своему: они тоже выбирают материал, монтируют его, чем создают новые смыслы.

Немец Филип Гренинг («Жена полицейского», «Моего брата зовут Роберт, и он идиот») 16 лет ждал разрешения на съемки закрытого картезианского ордена, а потом еще два года провел в его стенах ради «Великого молчания» (2005). Все для того, чтобы наиболее точно передать ощущение близости к богу, духовность жизни монахов. Она спряталась в ежедневных ритуалах, льющейся в фонтане воде, развевающихся тканях. Гренинг снова и снова находил единственно верный ракурс: внутри толстых стен его камера и дух жили вместе. Из-за этого «Великое молчание» показывает жизнь монахов не тюрьмой, а сложным закрытым миром, где люди общаются с богом, живущем в каждом уголке горного монастыря.

Centre de l'Audiovisuel à Bruxelles

Другой, максимально личный, опыт предлагает бельгийка Шанталь Акерман с ее поездкой из Восточной Германии в Москву после крушения Берлинской стены и развала СССР. «С востока» (1993) — взгляд Акерман на постсоветское пространство. Она снимает очереди (в разных городах одинаковые) людей на автобус, неприветливые зимние улицы, бескрайние поля и одиноких женщин. В фильме она делает акцент на кадрах с женщинами: вмешивается в реальность и конструирует внутрикадровое пространство. Кадры с женщинами статичны, имеют неестественную палитру, а героини смотрят прямо в камеру. Шанталь Акерман была против категоризаций, ей очень не нравилось, когда на ее фильмы вешали ярлыки феминистского, лесбийского или еврейского кино. Но очевидно, что Акерман было важно показать роль женщины в патриархальном обществе, которая заперта внутри квартир. В картине «С востока» эта мысль обозначена четко.

Память

Для глубочайшего эффекта погружения необязательно отправляться в экспедиции и снимать множество лет. Чистую силу движущегося изображения можно увидеть у филиппинца Райя Мартина в игровом «Коротком фильме о Филиппинах» (2005). Первые 22 минуты — это несколько кадров с женщиной, которая при свете масляной лампы пытается уснуть. Она ворочается, дышит, а снаружи хижины слышны джунгли. Так продолжается до тех пор, пока она не просит мужа рассказать историю. В притче мальчик встречает таинственного старика и помогает ему нести гроб на кладбище. Старик оказывается страдающей в молчании страной, а в гробу лежит ее прошлое. 

Тема памяти любима режиссерами «медленного кино», потому что только кинематограф способен запечатлеть, сохранить прошлое или воссоздать его. В случае с игровым кино авторы либо придумывают историю страны (как это сделал Райя Мартин, создав черно-белое «немое» кино Филиппин, которое было утеряно), либо устраивают раскопки.

Canal+

В XX веке режиссерами киновоспоминаний стали Андрей Тарковский («Зеркало») и Ален Рене («В прошлом году в Мариенбаде»). В XXI — таец Апичатпонг Вирасетакун («Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни») и японка Наоми Кавасэ («Красный цветок Луны»). Их герои живут не в городах, а в деревнях среди джунглей. Трудно назвать их произведения религиозными, скорее они духовные, потому что для режиссеров окружающий мир заряжен энергией. Вирасетакун совершил прорыв в мировом кино, показав реальность, куда боги являются в обличье людей. В «Кладбище великолепия» (2015) с женщиной знакомится медиум и ведет ее в джунгли, где описывает шикарный дворец, когда-то здесь стоявший. Вирасетакун, учившийся в США на архитектора, четко противопоставляет временные бетонные здания вечным лесам, будто вобравшим память столетий. У режиссера прошлое живет в настоящем, время едино. В мирах Наоми Кавасэ духи не обитают, она поэтично рассказывает о течении времени. Молодость побеждает старость, дома превращаются в руины — такова жизнь. И чем дольше живет человечество, тем больше остается рассказов и легенд, которые герои Кавасэ передают из уст в уста.

Фотография, живопись, скульптура

Иногда режиссеры настолько сильно замедляют движущееся изображение, что оно напоминает фотографию. Датчанин Николас Виндинг Рефн в «Только Бог простит» (2012) через идеально выверенные кадры искал красоту, а в сериале «Слишком стар, чтобы умереть молодым» (2019) — присутствие потусторонних сил в нашем мире. В «ССЧУМ» Рефн обманул зрителей, ждавших детектив о войне наркокартелей и полиции. Вместо триллера он показал очень красивый, но пустой мир, где люди страдают из-за отсутствия каких-либо ориентиров. В этом он наследует философию итальянца Микеланджело Антониони («Красная пустыня»), который первым перенес на экран кризис человечества после Второй мировой войны.

Антониони передал его через неестественную цветовую аскетичность изображения, статичную камеру и полную безэмоциональность актеров. Отказ от актерской игры — это отказ от психологического театра в сторону силы изображения. Так, португалец Педру Кошта в картине «Виталина Варела» (2019) через статику и безэмоциональность непрофессиональной актрисы показал горе утраты любимого человека. В жизни Виталины всегда ночь, люди говорят шепотом, а идеально выверенные композиции каждого кадра возвышают чувство женщины. В этом отличие «медленного кино» от голливудского: оно старается передать через минимум приемов самые глубокие чувства и переживания.

Optec

При этом мистика необязательна для «медленного кино», оно может быть реалистичным, вещественным. Иранец Аббас Киаростами, подобно Шанталь Акерман, создал визуальный дневник, но выбрал фото в качестве медиума. Его «24 кадра» (2017) собраны из 23 фотографий, которые Киаростами сделал за последние 40 лет жизни, и картины Питера Брейгеля-старшего «Охотники на снегу». Каждое изображение он оживил, добавив анимацию, каждый отрывок идет 4,5 минуты и показывает маленький сюжет: корова лежит на берегу моря, кто-то рубит лес, овцы столпились вокруг дерева во время бури. Единственный герой всех фильмов — это птичка, которая путешествует из кадра в кадр. Она, будто сам Киаростами, отправляется в большое путешествие и показывает самое ценное, сокровенное. Конечно, зритель никогда не узнает, какие воспоминания стоят за каждым кадром (только в двух кадрах есть люди), но прочувствует меланхолию постановщика, а в финале режиссер даст четкие намеки о смысле фильма. В последнем кадре какая-то женщина уснула за компьютером, и параллельно звучит песня «Любовь не умрет никогда» из одноименного мюзикла. Фильм, начавшийся с картины Брейгеля, продолжавшийся рядом фотографий, кончается кадром из классической американской мелодрамы «Лучшие годы нашей жизни» (1946) Уилльяма Уайлера, который можно разглядеть на экране компьютера. Уайлер снял крайне сентиментальный послевоенный фильм, где любовь побеждает все. Поэтому сочетание песни и отрывка из «Лучших годов» в финале «24 кадра» оказываются посланием любви к жизни.

Литература

Классический киносеанс предполагает фильм в полтора-два часа, где следующие 15 минут оставляют на проветривание и уборку зала, а другие 15 минут на вход новых зрителей. У режиссеров «медленного кино» нет таких ограничений, они показывают свои картины на фестивалях, где у показов свой тайминг. Потому они отказываются от многих правил (например, от завязки, которая должна произойти в первые 15-20 минут фильма), стараются рассказать все максимально подробно. Под ножницы продюсера мог попасть шедевр китайца Ху Бо «Слон сидит спокойно» (2018), длящийся 234 минуты, но режиссер был категорически против укорачивания фильма. Ху Бо был писателем (после премьеры фильма он покончил с собой. — Прим. ред.), а «Слон» основан на его романе «Большая трещина» (2017) и рассказывает крайне депрессивную историю четырех сломанных судеб. Главные герои живут в очень неблагоприятном районе и не видят никаких перспектив — их личные переживания режиссер показывает, снимая персонажей преимущественно на крупных и средних планах. Для многих авторов сложность экранизации кроется в редактуре литературного произведения, изменении материала с учетом логики сюжета. Достояние работы Ху Бо в идеальной слаженности и цельности — это влияние литературности, романной формы на кинематограф, о чем много писала законодательница моды Сьюзен Зонтаг.

Dongchun Films 

Если Ху Бо использовал большой хронометраж ради подробного воспроизведения романа на экране, то филиппинец Лав Диас, постоянно снимающий очень длинные фильмы, — ради глубокого погружения. Он хочет, чтобы смотрящий забыл о времени, жизни вокруг и растворился в мире режиссера. Его кино — это протест против голливудской машины, которая в Филиппинах снимала блокбастеры (например, «Апокалипсис сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы). «Столетие рождений» (2011) Лава Диаса, длящееся 360 минут, практически бессобытийное кино, где рассказана история кризиса режиссера по имени Гомер, который знакомится с девушкой-сектанткой Анджелой. Вместе они проходят через духовное путешествие, после чего Гомер — альтер эго Лав Диаса — находит ответ на вопрос немецкого философа Мартина Хайдеггера о сути бытия: «Кино есть существование».