Трейлер, посвященный тому, как 50 лет назад выглядела «Одиссея» и как ее отреставрировали сейчас.
«Фильм слишком затянут, Кубрик с Кларком проигнорировали такие банальные элементы, как характер и конфликт».
«Стэнли Кубрик вынуждает зрителя беспокоиться больше за [восставший против астронавтов искусственный интеллект] HAL 9000, чем за людей».
«Попытка режиссера показать, как скучен межпланетный полет, обернулась тоской зеленой для зрителя».
«Вдохновляющая банальность Кубрика о том, что мы станем богами с помощью машин, не что иное, как глубокомысленые рассуждения с вершин шоу-бизнесса».
«В некоторых главах «Космической одиссеи» Артур Кларк вышел из рамок строго научной фантастики, устремившись в сферы чистой фантазии, не имеющей под собой научной основы. Видимо, это следует объяснить влиянием Стэнли Кубрика, в соавторстве с которым написан киносценарий, лежащий в основе романа. <…> Роман, как и фильм, по существу не закончен. Повествование о подвиге и свершениях живого человека не доведено Кларком до развязки».
Кубрик, как и Годар, один из немногих режиссеров своего времени, который не боялся убирать весь звук, включая фоновые шумы — для придания картине большого реализма.
«Повторно ознакомившись с картиной под воздействием курительной смеси, которая была послабее «вермут-кассиса» (коктейль из вермута, черносмородинового ликера «Крем де кассис», содовой и колотого льда. — Прим. ред.), должен признать, что «Одиссея» — не триповое кино, но большая работа большого художника <…> Притча о будущем, к которому бок о бок идут на цыпочках метафизический ужас и саркастическое веселье».
«Каждое движение камеры… обладает осязаемой, неторопливой грацией. В кубриковских панорамах и съемках с операторского крана движение камеры повторяет изгиб экрана. Зритель, где бы он ни сидел — на верхнем или нижнем ряду, оказывается почти физически вовлеченным в это круговращение, словно наблюдает с балкона, выходящего на Cолнечную систему».
«Самая пленительная вещь в этом фильме — это то, что он терпит неудачу на человеческом уровне, но великолепно превосходит ее в космическом масштабе».
«В фильме абсолютно не чувствуется скорости движения — так бывает только в скоростных лифтах или реактивных самолетах. «Одиссея» побуждает зрителей заново открыть для себя пространство и размеры своего тела в качестве театра сознания».
«Один из вопросов, поднимаемых в финале истории: нуждается ли человечество в том, чтобы его спасли, или же оно должно выйти на новый виток эволюции? Этот вопрос повисает в воздухе — между томительной жаждой утопии и серьезным недоверием к ней, что мне видится большим достижением создателей [фильма]».