Спектакль в Москве

Ионыч

Очень хочется отметить, что каждый из актеров настолько сильно чувствовал свою роль, что создавалось ощущение, как будто каждый из них ее переживал в действительности. Их игра была очень эмоциональной и эмпатичной к своим героям, отчего присутствовало чувство заворожения на каждого из персонажей. По моему мнению, из всего числа учавствовших лиц (как я уже написала, прекрасно справившихся со своими ролями), я обязана выделить главную героиню - Катю (Ася Домская). На протяжении всего спектакля поражали не только ее фразы и жесты, но и постоянно горящие глаза, которые заставляли окунуться в ее переживания и ощущения.

Сам рассказ, как по мне, не обладает слишком глубоким смыслом. Все по стандарту - человек, потянувшийся за своими амбициями, к сожалению, не смог иметь успеха; а человек, считающий свое дело правильным и достойным - поддался жизненому коррупционному механизму.
Дмитрий Ионыч показался мне мягкотелым человеком, не способным до конца стоять на своем. В связи с этим, он отпустил Катю и превратился в жадного и зажиточного человека.

Спектакль богат на красивые декорации, но даже они не так хороши, как энергия, исходящая от актеров. Она была настолько слитной с атмосферой спектакля и с музыкой, что это дало возможность полностью отключиться от реального мира и переживать за героев.
Необычная интерпретация кладбища также заставила глаза наслаждаться сценой. И момент, описывающий период времени нахождения Кати в Москве и пробам реализации себя как артиста.
Особенно горькой, но очень красивой, мне показалась конечная сцена, в которой Катя сидит и играет на фортепиано. На инструменте, кусочки от которого постепенно забирают у нее рабочие.
Я считаю, что с визуальной точки зрения, режиссер смог абсолютно верно подобрать костюмы и облики актерам, а также очень верно подобрал роль каждому из них.

Креатив и кретин – слова однокоренные, отчасти даже и синонимические. К такому выводу подталкивает туминасовское постановочное наследие в театре Вахтангова, появление которого в свое время вполне соответствовало ситуации культурного упадка, неизбежного в эпохи радикальных социальных перемен. Но вот, кажется, в «Ионыче» робко забрезжил позитив. Бодрое перемещение личного состава труппы по сцене здесь не оторвано от идеи спектакля, а идея не сильно оторвана от литературной первоосновы. Связь времен постепенно восстанавливается. Если бы не глупейшая эротическая интерлюдия, было бы совсем неплохо – ох, пора заканчивать эти забеги задрав штаны за либероидным театральным комсомолом начала 2000-х, в «Амадее» подобный креатив тоже изрядно подмочил репутацию постановки. P.S. А вдруг взявшаяся откуда-то из под вуали одной из актрис трехлитровая банка – вообще Чинизелли какой-то, женщин пилить не надо!