Спектакль

Академия смеха

Как из букв о, п, а, ж составить слово вечность искусство.

Этот спектакль мало чем отличается от других спектаклей Сергея Бобровского. Всё та же нудятина, отсутствие хоть какой-то вразумительной мысли, корявые мизансцены, пошлый подтекст и так далее. В общем, и поделится нечем.
Но говорить об отсутствии чего-либо, или наличии чего-либо без веской аргументации, дело неблагодарное. Сама пьеса интересна и достойна внимания. К цензору, а дело происходит в Японии, приходит автор пьес для театра "Академия смеха" с комедией "Жомео и Рульета". Цензор видит в этом что-то недостойное и предлагает переписать пьесу, включив в неё нового персонажа Гамлета. Дальше вся коллизия кружится вокруг вариантов переделки автором пьесы в ключе указаний цензора. По сути это комедия. Что же поставил Бобровский на сцене театра драмы? Сам режиссер определил свой спектакль как "низкопробную комедию". То что нечто низкопробное у него получилось, не вызывает сомнение. А вот с комедией, по-моему, ничего не вышло. Во время спектакля раздавался смех, но над чем смеялись зрители, я могу только догадываться. К тексту пьесы никаких претензий быть не может. А вот то что сделали с этим текстом режиссер и актеры, вызывает непонимание и чувство брезгливости.
Первый момент, очень озадачивший, это замена актера в роли Цензора. Вместо Михаила Янко на сцену вышел Андрей Литвинов. Понятно что в русском театре играть японцев будут русские актеры, они не будут сужать глаза или делать еще что-нибудь для придания своей физиономии сходство с жителям Страны Восходящего Солнца. Это глупо. Но еще глупее, когда у цензора из Японии появляется косая челка и маленькие усики, а сам он одет в черный мундир. Он становится похож на ефрейтора, больше известного как фюрер, или же на фельдфебеля из "Приключений бравого солдата Швейка". Второй персонаж, Автор, тоже далек от человека восточной внешности. Голубые панталоны или бриджи, кому как нравится, пестрый фрак, должны были подчеркнуть неординарность данного персонажа. Но больше всего неординарность Автора подчеркивала большая женская сумка. Однозначно неординарный персонаж! Вот эта аляповатость, на фоне флага Японии, в обстановке, больше смахивающей на японский ресторан, должна была подвинуть зрителей на размышление о соотношении цензуры и творчества в обществе. В каком обществе? В нацистской Германии или Императорской Японии? Или на островах Самоа? Зачем делать непонятный и неуместный визуальный ряд спектакля, который дает абсолютно противоположные отсылки и вызывает противоположные ассоциации. Если выпустить актеров в современной повседневной одежде, то пьеса прозвучит современно и актуально. Но нет. Тогда никто не увидит работу художника спектакля. И вот тут открывается что художником этого спектакля является не кто иной как режиссер, то есть всё тот же Сергей Бобровский. Но вот тут уж никаким талантом объяснить это невозможно... Можно объяснить только жадностью.
То что делали Литвинов и Борисов на сцене трудно назвать игрой актеров. Это было сплошное комикованье, натужность и наигранность. Они с таким успехом делали масло масляным, что им впору работать не в театре, а на маслобойне. Хаотичные движения, прыжки и беганье вокруг стола никак не поднимали ритм спектакля. Спектакль тянется и тянется, а кривлянья актеров добавляют в эту невнятную и невразумительную историю еще и большую долю абсурда. Спектакль превратился в низкопробную эклектичную буффонаду.
В итоге, из интересной пьесы получился неинтересный спектакль. Неинтересный, это когда можно было поставить твердую тройку. А этот спектакль неинтересный, пошлый, непрофессиональный, нудный, скучный и бездарный.