Спектакль

Люди древнейших профессий

На сцене детская площадка с песочницей и горкой, на ней — три актера (Анатолий Хропов, Леонид Алимов и Сергей Кузнецов) в детсадовских комбинезончиках и ярких футболках. В куличики они не играют, с горки не катаются, а большую часть времени проводят на авансцене и ведут разговоры. Из диалога становится понятно, что перед нами вовсе не дети, а бизнесмены, киллеры и менты. Три киллера едут убивать трех бизнесменов, а три мента отправляются накрывать киллеров. По дороге каждая из компаний болтает о том о сем, временами буквально цитируя фильм Тарантино и российские криминальные сериалы. В финале все девять персонажей гибнут от взрыва единственной гранаты, которая завалялась у одного из героев в кармане.

Пьеса «ЛДП» — произведение сверхлегкого жанра, по сути — сценарий для комикса. Автор пьесы, студент режиссерского факультета театрального института Данила Привалов сам относился к этим играм несерьезно. Даже на титульном листе написал: «Никому не посвящается, потому что дурь». По неясным причинам эта непритязательная пьеса очень понравилась режиссерам. Первым ее поставил Георгий Цхвирава в Казанском ТЮЗе. В том спектакле принимали участие только головы актеров, которые появлялись над черной ширмой, корректируя грим в зависимости от профессии персонажа. Тексты звучали, как в плохом кукольном театре. Гораздо более удачным оказался альянс Привалова с драматургом Михаилом Угаровым, лидером движения «Новая драма», который только что выпустил спектакль «Люди древнейших профессий» в московском театре «Школа современной пьесы». Там вчерашние студенты работают то «под Гришковца», то под героев «Криминального чтива» и катаются на детских самокатиках вокруг уличной свалки. Юные актеры по-детски балуются, и выглядит это вполне естественно. Нынешним — петербургским — «людям древнейших профессий» хорошо за сорок, и понятно, что должны быть какие-то очень веские художественные основания, чтобы солидные дяденьки с брюшками вдруг вот так вырядились.

Впрочем, странность нынешнего спектакля не в этом — режиссер Владимир Михельсон вдруг решил навьючить пустячных персонажей тяжким грузом концептуального искусства, сдобрив их реплики цитатами из Достоевского и Пелевина. По уверениям Михельсона, он намеревался создать русский вариант комедии дель арте, с масками «богоискателя», «русофила» и «демагога». Заставив каждого актера тянуть свою маску через всех трех его героев, режиссер добился только того, что стало решительно невозможно отличить киллера от мента и мента от бизнесмена.

Еще более безнадежной оказалась попытка обширной публики (спектакль рекламируется как развлекательное антрепризное зрелище) понять, в какую игру с ними играют. Тирада о внутренних прокурорах повергла зал в полное замешательство — на антрепризы, видно, ходит не та публика, которая читает романы вроде «Чапаева и Пустоты». Зато овацией было встречено стихотворение есенинского эпигона, начинавшееся строфой: «Ты не сделай, милая, промашку,/Галстуков мне ярких не дари,/Подари мне русскую рубашку/Цвета ясной утренней зари». Зрители, наконец, поняли, к чему их призывают: любить родину, как любили ее некогда школьники, декламирующие на конкурсах чтецов подобные вирши.