Опера

Демон

Если деятельность Гергиева в Мариинском театре вдохновляет на сравнение с директором императорских театров Волконским, который инициировал первое русское «Кольцо нибелунга», то в деле завоевания Запада нет фигуры для сравнения лучше, чем Дягилев. И кому как не Гергиеву возрождать Русские сезоны в том самом парижском театре Шатле.

Плодом совместных усилий Мариинки и театра Шатле в 2003-м стала премьера «Демона» Рубинштейна в постановке Льва Додина, про которую из-за границы долетают по меньшей мере сдержанные оценки.

Оперного композитора Рубинштейна знают мало. Знают великого пианиста с львиной гривой и царственной повадкой, которого Лист назначил своим наследником за роялем. Еще — основателя Русского музыкального общества и Петербургской консерватории. Между тем Рубинштейн написал первую оперу в двадцать лет и всю жизнь не оставлял попыток завоевать оперную сцену. «Демон» (1871) был пятой из тринадцати опер — и самой успешной из них. Однако и ее судьба в основном — изредка прерываемое забвение.

Лермонтовский сюжет, конечно, был роскошным подарком для романтической оперы, хотя и проблемы с церковью были не исключены (запрет на кощунственный сюжет был снят всего за десять лет до того): действие начинается и кончается тем, что Демон проклинает мир.

Успеху «Демона» на премьере повредил костюм главного героя с огромными тяжелыми крыльями. Демоном-буревестником выступил накануне революции 1905 года Шаляпин (критик в антракте возмущался: «Не хватает только, чтобы Демон разбрасывал прокламации «Долой самодержавие!»). Шаляпин срисовал грим и пластику с врубелевского Демона, в свою очередь написанного с Демона Лермонтова-Рубинштейна.

В 2003 году, в разгар реставрации, тема бунта явно не ко времени. Зато у нового мариинского Демона, Евгения Никитина, рокового соблазна в избытке. Особенно после моцартовского Дон Жуана. Может быть, на этом поле он сможет померяться силами с Шаляпиным — и да поможет ему Бог.