Сиквел подростковой антиутопии, мрачнее и умнее первой части
Новая серия успешной франшизы — как правило, не столько сиквел, сколько римейк. Мертоф с Риггсом снова ловят бандитов и шутят про стряпню миссис Мертоф, Фредди Крюгер забирается в сны к очередной девочке, юный волшебник каждый год укладывает в ранец сову и учебник по зельеварению. Второй выпуск «Голодных игр» (а заключительная книга трилогии Сюзанн Коллинз будет, как теперь принято, поделена надвое)...
Показать полностью
Сиквел подростковой антиутопии, мрачнее и умнее первой части
Новая серия успешной франшизы — как правило, не столько сиквел, сколько римейк. Мертоф с Риггсом снова ловят бандитов и шутят про стряпню миссис Мертоф, Фредди Крюгер забирается в сны к очередной девочке, юный волшебник каждый год укладывает в ранец сову и учебник по зельеварению. Второй выпуск «Голодных игр» (а заключительная книга трилогии Сюзанн Коллинз будет, как теперь принято, поделена надвое) структурно полностью повторяет предыдущий. Первая половина фильма — неторопливое вступление и подготовка, вторая — собственно Игры. И начинается все так же: Китнисс (Дженнифер Лоренс) охотится в промозглом лесу возле своей шахтерской деревни, из-за дерева появляется видный сосед (Лиам Хемсворт, младший брат Тора) — теперь он, правда, мстительно напоминает, что девушка изображала любовь с сыном пекаря (Джош Хатчерсон).
Так, да не так. Новый режиссер «Игр» Фрэнсис Лоренс (клипмейкер, автор «Константина» и «Я — легенда!») отказался от нервной камеры и судорожного монтажа, изрядно раздражавших в первой части, и сменил цветовую палитру — теперь в ней 50 оттенков серого. Из вольного пересказа то ли Голдинга, то ли «Королевской битвы» «Игры» превратились в почти самостоятельную, пусть и по-прежнему бесконечно вторичную, антиутопию про взрослых. Больше никаких убитых детей — и связанных с этим этических двусмысленностей. В начале фильма Китнисс и Пит как победители шоу отправляются в рекламный тур по всем дистриктам — и видят запустение, голод, жестокость, картинки в духе Half-Life 2 и революционную ситуацию. Столица Капитолий, тем временем, утопает в дизайнерских нарядах и в буквальном смысле блюет едой. Коварный президент Сноу (Дональд Сазерленд) особо требует от понурых героев симулировать счастливую любовь (с довольно корявой мотивацией), а сам рассылает по местам отряды карателей-«миротворцев».
Иначе говоря, Китнисс превращается в фигуру вроде (скорее мифологической, чем реальной, конечно) Ксении Собчак дооппозиционного периода: она должна промоутировать реалити-шоу и своим гламурным блеском отвлекать народ от преступлений кровавого режима. Причем ненависть к ней так же заложена в программе, как и любовь. Ничего удивительного, соответственно, что однажды девушке это надоест и она отправится на митинг.
Обманываться не надо: «Голодные игры» — по-прежнему история в значительной степени для девочек-подростков. Отсюда преследующий Китнисс выбор между хорошим и лучшим: смазливым шахтером и отважным пекарем с протокольной физиономией. Отсюда акцент на наряды (про платья тут говорят едва ли не больше, чем про кровавый режим) и всякие золотые побрякушки. Примерно отсюда же — ах, эта античность — влюбленный в гладиаторские бои Капитолий, населенный людьми с интересными именами: в самом вдохновенном случае режиссера-постановщика шоу Сенеку из первой части сменяет человек (в исполнении, мама дорогая, Филипа Сеймура Хоффмана) по имени Плутарх.
И тем не менее, в лучшие моменты фильм захватывает всерьез, а в худшие (ну, не в самые худшие, может быть) смотреть его как минимум не противно — хотя бы за счет серьезного тона, визуальной изобретательности и отличной все-таки артистки Лоренс, которую, хвала небесам, дублировали близким к оригиналу голосом. Вдобавок из этой Коллинз то и дело лезет что-то родное. Ладно, Капитолий из всех городов мира больше всего похож на Москву — допустим, тоталитарная архитектура. Ладно, империя состоит из 13 районов, один из которых радиоактивный — не из 15 все-таки. Но вот то, что государство начинает разваливаться в 74-ю годовщину главного своего исторического события, совпадением решительно быть не может.
Скрыть