Большие живописные полотна, исследующие, как мы видим то, что мы видим.
Живо пись |
С тех пор как работа Семена Файбисовича ушла на Sotheby’s за полмиллиона долларов, про Файбисовича принято сообщать, что он — самый дорогой из ныне живущих в России художников. Выставка в Музее современного искусства на Гоголевском позволяет вспомнить о недавних, казалось бы, временах, когда сообщать это про Файбисовича было еще не принято. Проект «Очевидность», сделанный в первой половине 90-х, — попытка перенести на холст свойственные человеческому зрению дефекты: слепые пятна, эффекты остаточного зрения, негативы, отпечатывающиеся на внутренней стороне закрытых век. Эти остаточные визуальные явления накладываются на предельно отстраненную картинку вроде неба или поверхности воды; это, в общем, сугубо интеллектуальная, безэмоциональная практика, почти научный эксперимент — как мы видим то, что мы видим.
Спустя 12 лет в процесс видения вторгается техника, и это не могло остаться незамеченным: фото с плохим разрешением, сделанные камерой на мобильном, фактически имитируют те самые зрительные помехи из «Очевидности». В новом цикле «Разгуляй» Файбисович использует мобилографию: увеличивает крошечную цифровую картинку в несколько раз, имитируя на холсте пиксели и фотографическое зерно. И в отличие от периода «Очевидности» появилось множество предметов, достойных созерцания: бомжи, люмпены, инвалиды, снятые на телефонную камеру и растянутые в десять раз, приобретают какой-то эпический размах.
Оба цикла, поставленные рядом, демонстрируют и развитие метода, и его постоянство: Файбисовичу интересно взглянуть на мир как бы не совсем своими глазами, посредством некоего девайса, будь то усталый взгляд или царапины на экране камеры; слегка пугает разве что та легкость, с которой мобильники становятся интереснее человеческого глаза за какую-то дюжину лет.
Выставка произвела впечатление крайнего примитива. Но не в смысле "примитивизм", а в смысле "убожество".
Творчество Файбисовича, у которого был "перерыв" в творчестве длиною в 20 лет, о чём сообщает информационный стенд при входе на экспозицию, удивительно. И вот чем. Та часть экспозиции, которая создана в этом веке производит такое впечатление, как-будто попадаешь на выставку эмигрировавших в 70-80-х из страны представителей творческой псевдо-интеллигенции, которые, обнаружив, что их "совершенно запрещённое" (в СССР) и крайне "авангардное" творчество никому не нужно даже за пределами СССР, подрядились поливать дерьмом ту страну, которая их и выкормила, демонстрируя своё видение ситуации и выполняя политико-конъюнктурный заказ.
Узкий фокус зрения автора, который сосредоточился на алкоголиках, бомжах и прочих объектах маргинальной суб-реальности, вряд ли обусловлен спецификой общества. Скорее это специфика автора. Если это дешёвая конъюнктура, то он опоздал лет на 15-20. Если свойство мировоззрения автора, то с чего он взял, что это имеет некую ценность?
И не стоило бы писать о выставке (ну мало ли убогих "творцов"), если бы не первая часть экспозиции - работы 90-х. Совсем другое настроение, другие цвета, иной общий уровень работ - он неизмеримо выше.
Что заставило автора так снизить планку собственного творчества - загадка.
п.с. Изображение валяющегося на земле пьяного человека, названное "Русский спорт" вообще выходит из пространства искусства и плавно перетекает в пространство тех положений законодательства, которые карают за разжигание национальной розни.