Выставка

Дарья Иринчеева

Мухинское училище — это, конечно, хорошо, да мало. Хорошее тут то, что профессиональный — по меркам местного диплома — дизайнер костюма Дарья Иринчеева все-таки выяснила для себя что-то такое важное, что позволяет отлично выглядеть и за тридевять земель, — чем Иринчеева теперь с успехом пользуется, попутно повышая образование в нью-йоркской School of Visual Arts. Первая персональная выставка Иринчеевой в родном городе представляет, по сути, уменьшенную копию ее недавней выставки в Бруклине; небольшое комнатное пространство свежеиспеченной галереи Aperto не смогло бы вместить и одну из инсталляций многообразной Иринчеевой. Поэтому инсталляции и перформансы преподаны тут в виде фото- и видеодокументации, а живьем представлены в Aperto только объекты — сколько поместилось. Зацементированные семейные фотографии — будто небольшие, в ладонь, монументы; какие-то никчемные камни, парой мазков бронзянкой или аппликацией из поблескивающего бисера превращенные в подобие самородков; библиотека из книг по искусству, никогда не существовавших… Из инсталляций, впрочем, одна есть, но она в галерее не поместилась, не могла поместиться, и ее вынесли наружу. Это такая штука, когда ниткой соединяются, например, два спичечных коробка — и потом можно слышать (с трудом, правда) через коробок друг друга (вибрации нитки достаточно, чтобы издать в коробке похожее на голос жужжание); пресса, вся в восторге от возвращения Иринчеевой, называла это «испорченным телефоном» — но пресса, видать, столь же молода, как и Иринчеева. «Испорченным телефоном» спокон веку называлась тут не та игра, другая.