Выставка

Василий Голубев

Головастики-брахиоцефалы Голубева кого ж напоминают? Ба, да это Брейгель! Возьмите «Фламандские пословицы», нарежьте каждую сценку в отдельное полотно, приделайте к ним текст — да хотя бы ту же пословицу, и вы получите примерно картину Василия Голубева. В сети промелькнула хорошая мысль, что сюжетики Голубева — суть те же демотиваторы; ну, можно и так на это дело посмотреть: картинка с подписью, заставляющая как-нибудь особенно посмотреть и увидеть изображение — демотиватор же? Правда, в таком случае афиша выставки — первый тут демотиватор: Василий Голубев в Музее музыки? Уже звучит. То, что выставка называется «Песня о Родине», можно счесть оправданием перед «гением места»; хотя Голубев-автор и в самом деле любит попеть. Была у него, например (давно), выставка под названием «Песня о зайцах». И этот жанр, семен-семенычская «Песня о зайцах» — ниоткуда, ни с чего, вдруг, навеяло, но от всей души, — это и есть формат голубевского выступления, выставки. Хоть в Музее музыки, хоть где. Давно ли, недавно, а песнь у Голубева складывается об одном: о житье-бытье некоего народа (скажем, примерно русских — или, скорее, советских), в том же антураже, что и у нас с вами. Только жизнь эта (в отличие от нашей) постоянно складывается в более или менее нравоучительные — или хотя бы просто показательные — ситуации. Но не то чтобы Голубев собирался кого-нибудь поучить. Станете подходить к отдельным картинам с меркой «что этим хотел сказать художник» — ждет вас расстройство. Не то чтобы художник сказать ничего не хотел, он даже картины свои непременно подписями снабжает: вот, теперь ведь вы не скажете, что я ничего не хотел сказать, вот ведь сказано, например, «день долог, век короток». И там какая-то смутно вечерняя фигура в антураже хрущевки. Или «сижу, читаю книжку как дура»: сидит, действительно, и на коленях книжка. Явно одиноко ей, и книга сейчас не в подмогу. Или «такие вечера стоят, что хочется в деревню» — подписи не то объясняют, не то опровергают, не то иронизируют по поводу изображенной ситуации, не то сама ситуация будто иронизирует по поводу слишком шаблонной фразы — вроде «все равно настанет лето» или «в этот день ровным счетом ничего не случилось», вот же — идет человек, явно нетвердым шагом, явно поднажравшись, «ничего не случилось» — это только пока, что-то еще может случиться; ну а коли так и пройдет «без происшествиев», то куда записать этот день, в минус или в плюс? А Голубеву-бытописателю и нужно это «ничего не случилось», чтобы из-под лопухов повседневности извлечь на свет божий некую мораль. Вернее, обозначить пустоту на месте морали. Потому что «что хотел сказать художник», конечно, не в подписях к картинам существует. Дык ведь и Брейгель своих крестьян не иллюстрировать «малые формы народного творчества», сиречь пословицы, ставил.