Выставка

Пиранези и пиранезианство

Пиранези — массмедийный персонаж в эпоху, когда массмедиа еще не очень-то существовали; сейчас это был бы, наверное, офигенный архитектурный фотограф, но и тогда, сколько было возможно, Пиранези взял свое. Романтики превратили его в совершеннейшего Де Куинси, только без опиума («Он передавал впечатление грандиозного с той силой, с какой чувствовал их сам, то есть в несколько раз сильнее, чем их чувствует обыкновенный человек»), и легенда о Пиранези-визионере пошла-поехала, распространяясь почтенными тиражами средь публики. Которая Рим, допустим, не видала, но свое мнение иметь хотела. И получала его в этих тонких офортах, рождавших что-то вроде головокружения от сопричастности идеалу. До Пиранези императорский Рим был руини­рованной затрапезной провинцией с хорошим паблисити; Пиранези прямо сказал: это и есть «Рим золотой, обитель бо­гов, меж градами первый». И что руины и есть самый цимес. А если кто не понимает, его в топку. Альбомы пиранезиевских открыточных видов воспринимались скорее как фикшн — притом что все понимали, что никакого фикшна на самом деле там нет, чувак рисует с натуры; но что-то было там сверх обычных туристических эффектов: величественный миф всеподчиняющей архитектуры. Пиранези в глазах остальных создал не более не менее как утопию — да такую, что неоклассики-французы после могли только бледнеть. «Если бы мой рисунок был вполне закончен там (на натуре), он был бы только копией; когда же я достигаю эффектов на меди, я создаю оригинал» — то есть он хорошо понимал, насколько неправа и насколько сильна его неправда. «Так как нет никакой надежды, чтобы кто-либо из современных ­архитекторов оказался в состоянии сделать хоть что-либо подобное то ли по причине падения архитектуры с больших высот, то ли за неимением меценатов этого благороднейшего искусства — у меня, как у любого современного ­ар­хитектора, не остается иного выхода, как выражать свои архитектурные идеи лишь одними рисунками» — он лукавил, у архитектора наверняка есть еще тыща возможностей; тем не менее «пиранезианство» время от времени продолжает морочить голову практикующим архитекторам. И к имевшемуся в собрании музея истории города Пиранези справедливо добавили русских пиранезианцев. Необязательно архитекторов — там есть, например, Шиллинговский и Добужинский, — общее впечатление от которых уже двести лет не отменить: понятно, кто имеется в виду; это ж Пиранези!