Выставка

Modigliani в Фонтанном Доме

От заголовка выставки «Modigliani в Фонтанном доме» может закружиться голова, и вот тогда — разочарование неминуемо. Всего один рисунок, точнее — даже не полноценный рисунок — эскиз. Все свои 16 рисунков-портретов Модильяни подарил Ахматовой, и все они, по уверениям самой Ахматовой, погибли «в начале революции», как так погибли — не очень понятно. Ахматова на этот счет высказывалась в духе, мол, рисунки скурили царскосельские матросы, но вот директор Музея Ахматовой Нина Попова считает, что Ахматова могла и сама их сжечь, чтобы избежать возможных насмешек на допросах (nudes все-таки). Уцелел только один (напоминающий микеланджеловскую «Ночь»), его фотокопия хранится в музее. Что стало с оригиналом очередная тайна: уже на фотографии интерьеров ахматовской комнаты 1945 года на стене висит копия — так что кому и в какой момент рисунок достался — вопрос. Долгое время не знал никто и о существовании набросков, их Модильяни Ахматовой не дарил, благодаря чему они и сохранились — много лет тихо пролежали в коллекции друга Модильяни Поля Александра. Некоторое время назад один из них (обнаженная Ахматова в кресле, с закинутой за голову рукой и резко очерченным профилем) был выкуплен шведским промышленником Нильсом Нильсеном и подарен лично Путину на прошлогоднем экономическом форуме. Дипломатический жест. Дальше в истории с наброском — все сплошь политика. О том, что набросок не отдадут Эрмитажу, было заявлено сразу. Эрмитаж в этой истории с покупкой-дарением себя никак не проявил. Зато в переговорах участвовал Пушкинский музей — так что вначале вроде бы пообещали отдать работу ему. Потом все переиграли, и было объявлено о создании в Петербурге Президентского центра искусств, в который и должен перейти рисунок, но вот пока центра нет, в качестве места временного хранения и экспонирования выбрали Музей Ахматовой, который теперь первым его и покажет. Делать выставку, надо полагать, было не легче, чем заполучить работу. Во-первых, один рисунок сложно эффектно вписать в пространство. Его нужно подавать как-то особо, чтобы не потерять в пафосе. Кураторами проекта музей выбрал Аркадия Ипполитова и Павла Гершензона. Они отобрали экспонаты (кроме самого эскиза — авторскую машинописную версию ахматовского эссе о Модильяни, автограф фрагмента «Поэмы без героя», посвященный Модильяни, плюс некоторые фотографии), а еще придумали затянуть стены выставочного зала тканью, а на полу и по стенам разбросать алые розы. Последнее — суть своеобразная реконструкция истории, описанной Ахматовой в эссе: как-то раз, не застав Модильяни в мастерской, Ахматова стала бросать принесенные художнику розы через открытое окно. История эта, без сомнения, самая романтичная из всего, что о Модильяни написала Ахматова, неудивительно, что кураторы о ней вспомнили. Воображаемый романтический характер отношений Ахматовой и Модильяни — это вообще основа всей интриги (мало ли кого рисовал Модильяни и кого поминала в стихах Ахматова), а меж тем, если не брать в расчет спекулятивных биографий и статей, козырей на руках адептов теории любовной (пусть даже и в платоническом смысле) связи — немного. Рисунки Модильяни, три четверостишья «Поэмы без героя», в конечный вариант, кстати, не вошедшие, да эссе — вот и все. Очень символично, кстати, с эссе: Ахматова написала его под впечатлением от фильма «Монпарнас, 19», вышедшего в 1958 году, где Модильяни был показан пьяницей и дебоширом, и в некотором роде оценивать его стоит как попытку Ахматовой верно расставить акценты, уличить заигравшихся спекулянтов. Вот и с выставкой тоже — нужно учитывать, что мемориальный музей — организация все-таки научная, и верная расстановка акцентов — это тоже его задача. То есть музею пришлось проявить изобретательность, с одной стороны, будто пунктиром, мягко намекнуть на романтику, с другой, не пренебречь осторожностью — верно, неслучайно имя Модильяни в заголовке набрано латиницей — встречают, стало быть, со всеми почестями, но все же не совсем как родного.