Выставка

Джованни Больдини. Художник Belle Époque

Свободная живописная манера Больдини вполне современна. Если бы не некоторые признаки моды столетний давности, его картины казались бы выполненными недавно, в особенности те, что не были предназначены для продажи и хранились в его мастерской. В фантазийном сочетании легко написанных разных мотивов – фрагмента скачек и тонкой женской руки, нежно касающейся лепестков хризантем, кажущихся сделанными из тончайшего мягкого шелка, можно увидеть сопоставление женской и мужской природы. Скульптурный портрет кардинала Джованни Медичи и картины, написанные Больдини, живут в его мастерской самостоятельной фантастической жизнью, напоминая сюрреализм. Чувственность, соблазн, обольстительность дам Прекрасной эпохи не нарочиты и не откровенны, благодаря деликатности, тонкому вкусу и комплементарности Больдини, умеющего создать художественный образ, удлинив пропорции, сузив талии, окружив фигуры феерией легких струящихся тканей. И все же в этом эффектном шике и блеске есть что-то эфемерное, не случайно один из женских образов соотносится с фейерверком. Прекрасная эпоха, как фейерверк в ночи, блеснула и погасла, разрушенная Первой мировой войной.
Пожалуй, самая запоминающаяся из выставленных картин – «Мечты», написанная не Джованни Больдини, а Витторио Коркосом. Лирический образ, лишенный внешней эффектности, изысканная осенняя гамма палевых тонов, тонкие цветовые акценты голубого шарфика, растущей зеленой ветви, осыпающихся лепесток роз притягивают взгляд снова и снова. Казалось бы, нет ничего более эфемерного, чем мечтания, но в сравнении с картинами Больдини воспринимается все иначе. Время здесь относительно. Сколько длится это особое внутреннее состояние, неизвестно. За это время роза на скамье успела засохнуть и осыпаться, зеленые листья пожелтеть и опасть. Девушка, погруженная в свои мечты, кажется необычайно осязаемой, присутствующей здесь и сейчас, не в картине, а в зале. Художник смог выразить особый психологический момент, когда ощущается реальность мечты.

Симпатичный художник. Легко, широко пишет. Один этюд с белыми конями чего стоит. Однако все-таки немного самонадеянно, мне кажется, с его стороны помещать свой автопортрет рядом с Рафаэлем, Веласкесом, Рубенсом, Брюлловым (что следует из аннотации). Сановитые модели, конечно, поспособствовали. Ну и пришлось в угоду им жертвовать своим дарованием. Сусальные, конфетные лики графинь-герцогинь кажутся вклеенными в полотно портрета. Нужно же подтвердить своим сановитым заказчицам, что они красавицы, даже в ущерб правде жизни. Зато художник оттягивается в костюмах, фонах. Кисть его просто летает, передавая переливы муара, глубину цвета бархата, мерцание шелка. Весело, темпераментно, празднично.
Н.Ч.