«Черное зеркало»: как Чарли Брукер перестал бояться технологий и полюбил атомную бомбу

В 1960-х людей вдохновляли космические полеты. В 2011-м, год выхода «Черного зеркала», технооптимизм горел не так ярко, но все еще теплился: мы еще не знали, что интернет может отменить карьеру, и с нетерпением ждали машины на солнечных батареях, которые спасут экологию планеты. Возможно, одним из секретов успеха «Черного зеркала» стало то, что технофобский сериал выступил против мирового тренда, но сделал это эффектно, чем-то зацепив общественный нерв. Брукер почувствовал и тайные страхи, которые мы не осознавали; явными они стали, когда во время пандемии коронавируса в цивилизованной Британии пытались сжечь двадцать сотовых вышек, а в России ученым приходилось объяснять, что вакцина — это не чипирование. 

Мрачная интонация сериала не стала неожиданностью: Брукер всегда отличался пессимизмом и мизантропией. По Брукеру, мир — гнилое место, а люди в лучшем случае неприятные существа. А новые технологии, как подсказывало «Черное зеркало» в начале своего пути, сделают человечество еще хуже.

Брукер пошел ва-банк с первого эпизода. В «Национальном гимне» британский премьер-министр (Рори Киннир) героически сношается в прямом эфире со свиньей, выполняя требование террориста, который похитил принцессу из королевской семьи. Девушку отпускают на свободу за полчаса до начала трансляции, но общественности плевать: глаза всей планеты прикованы к экранам. Террорист оказывается радикальным художником (в каком-то смысле самим Брукером), который решает преподать нации урок и на всякий случай вешается, чтобы окончательно не разочароваться в людях.

Брукера можно было бы поругать за морализаторство, не будь он так трагически прав. Мы не могли оторвать глаза от зрелища чужого унижения задолго до того, как обзавелись смартфонами. Так что на зеркало неча пенять.

Netflix

Второй эпизод, «Пятнадцать миллионов заслуг», об обществе будущего, превратившегося в сплошную индустрию развлечений, опять рассказывал нам о настоящем. Буквально крутящий педали на одном месте винтик системы (будущая звезда фильма «Прочь» Дэниел Калуя) смотрит нашими глазами на вечно горящий экран, где круглосуточно транслируется жвачка для мозгов: реклама, конкурсы талантов, навязчивая эротика… В симулякре реальности невозможно что-либо подлинное, даже самоубийство, и отчаяние персонажа превращается продюсерами в шоу, которое должно убедить бегущих на месте обывателей, будто кто-то в телевизоре их понимает.

К концу сезона Брукер внезапно переходит на ворчливую стариковскую интонацию, критикуя технологии, когда все дело в людях. В серии «История всей твоей жизни» муж (Тоби Кеббелл) обнаруживает с помощью линз дополненной реальности, что жена (Джоди Уиттакер) ему изменяет. Это технофобия ради технофобии: парень мог бы узнать то же самое, если бы просто был внимательнее к своему браку.

Второй сезон вышел в 2013 году, продолжая сеансы обличения общества. Это могло бы вызвать раздражение, если бы людям на самом деле не нравилось, когда человечество предают анафеме. 

Эпизод «Я скоро вернусь» (с участием будущих звезд Хейли Этвелл и Доналла Глисона) — о возвращении с того света в виде цифрового бота, созданного по записям в соцсетях, — высказывал нехитрую мысль: Пиноккио — еще не настоящий мальчик, а человек в виртуальной жизни раскрывается не целиком. Серия «Момент Валдо» могла бы украсить какую-нибудь не особо смелую политическую сатиру. В ней люди голосуют за цифрового медведя-тролля, который становится популярнее реальных политиков (некоторые усмотрели в этом предвыборную кампанию Трампа). В спецэпизоде «Белое Рождество» страшилки из цифровой реальности ограничились демонстрацией эффекта бана и мьюта из соцсетей в реальной жизни. С тех пор психологи признали, что виртуальная блокировка причиняет людям настоящую боль, а в интернете заговорили о культуре бана.

Netflix

Зато эпизод «Белый медведь» по праву считается одним из сильнейших в истории сериала. Не помнящую своего имени женщину (Ленора Кричлоу) пытаются убить на глазах множества людей, снимающих ее мучения на телефон. Это форма синдрома Дженовезе, названного по имени девушки, которую полчаса убивали на глазах десятков людей, из которых никто не позвонил в полицию. Брукер иллюстрировал мутацию синдрома в XXI веке, где телефон достают лишь для того, чтобы включить камеру. В пассивном поведении толпы можно было убедиться во время жестких задержаний демонстрантов на московских протестах 2019 года.

Третий сезон сериала, выпущенный в 2016 году, сосредоточился на актуальной теме соцсетей. Эпизод «Нырок», раскрашенный под золотистую сепию инстаграмных* фильтров, показывал общество, в котором рейтинг человека в социальных сетях становится общественно значимым. Серия не столько критикует нашу зависимость от лайков, сколько обращает внимание на неестественность красивой инста-жизни с ее широкими улыбками, заставляющими нас ощущать себя лузерами.

Еще более важные феномены затронуты в эпизодах «Заткнись и танцуй», в котором хакеры угрожают подростку разоблачением его сексуальной жизни, и «Враг народа», где общественный приговор с использованием хештега #умри становится основанием для реальной смерти. Метафоры Брукера легко расшифровываются: интернет стал токсичной средой, где все сильнее распространяется кибербуллинг, хейт и анонимная травля.

Netflix

Самая сильная аллегория появилась в эпизоде «Человек против огня» — антимилитаристской антиутопии, в которой технология заставляет видеть обычных людей как монстров, «тараканов». Метафора дегуманизирующей государственной пропаганды, занятой поисками врага, делает Брукера достойным наследником Оруэлла и Олдоса Хаксли. Не потому, что он показывает убедительную страшилку, а потому что расшифровывает работу медиа: «Нельзя скормить ложь — разум ее отторгает. Ты должен принять ее добровольно».

Однако самое большое признание получила серия «Сан-Джуниперо», в которой Брукер впервые изменил привычной угрюмой интонации. Две влюбленные девушки обретают счастье в виртуальном бессмертии, раскрашенном в сладкие оттенки мелодрам 1980-х. Цифровая реальность, которая казалась ночным кошмаром в «Белом Рождестве», сгодилась на что-то хорошее. 

Относительный оптимизм сквозит в четвертом сезоне, выпущенном в 2017 году. В стилизованном под винтажный сай-фай эпизоде «USS Callister» компьютерщик (Джесси Племонс) боится женщин в реальной жизни, и потому терзает их в виртуальной (отголоски #MeToo добрались и до Брукера). Все было бы здорово, не наезжай при этом Брукер на безобидных гиков. Непонятно, с чего вдруг социально неловкие люди, которые носят очки и увлекаются видеоиграми, приравнены к Харви Вайнштейну? Общими силами победив злодея, команда корабля отправляется в вечное путешествие по виртуальной вселенной, как героини «Сан-Джуниперо». В другом эпизоде («Повесь диджея») дейтинг-приложению удается соединить влюбленных, хотя поначалу им приходится побывать в странной антиутопии. Вновь хеппи-энд!

Netflix

На этом сдержанный оптимизм пока кончается, но и прежняя желчность понемногу испаряется. Чипирование из эпизода «Аркангел», который режиссировала Джоди Фостер, используется для слежки за детьми, но зло тут не сама технология, а материнское стремление установить контроль над дочерью. Технология по извлечению воспоминаний из стилизованного под сканди-нуар эпизода «Крокодил» о психопатке, перевыполнившей за один вечер норму серийного убийцы, вообще не так сильно влияет на сюжет и легко была бы заменима обычной слежкой, как в серии «Все о твоей жизни».

Брукер начинает все чаще повторяться, застряв в стилизациях и симулированной реальности. Поднимающий тему расизма финальный эпизод «Черный музей» структурно вторичен по отношению к «Белому Рождеству». Новинки сезона тоже оказались сомнительными: в сериале появились «хорошие» и «плохие», а вот с этого и начинается настоящее морализаторство.

Казалось, что «Черное зеркало» исчерпало себя. Последовавший в 2018 году, вновь стилизованный под 1980-е и напичканный формальными отсылками к Оруэллу и Кэрроллу интерактивный фильм «Брандошмыг» ничего не критиковал, а оспаривал принцип свободы воли на примере компьютерной игры. Неизвестно, смотрел ли Брукер фильм «Нирвана» Габриеле Сальватореса, который реализовал эту идею в 1997 году, но итальянский киберпанк был гораздо лучше. И не только потому, что обходился без культурных маркеров для самых маленьких, а потому, что сталкивал концепции христианства и буддизма. Брукер никогда не был философом и откусил то, что ему не по зубам. А еще прикладной метафизикой нужно заниматься не на развлекательной платформе Netflix, а там, где продукт твоей интеллектуальной деятельности поймут без упоминаний затертого до дыр «1984».

Netflix

И тут случилось нечто неожиданное. Вышедший в 2019 году пятый сезон напрочь лишен жалоб на тикток, социальной критики и вообще осуждения как такового. Оставив позади технологии и манифесты, на первый план вышли люди.

Сезон состоял всего из трех серий, в каждом из которых Брукер был добрее и к людям, и к технологиям. В эпизоде «Бросок гадюки» мы впервые увидели в сериале давно напрашивающийся виртуальный секс. Впрочем, эпизод был в первую очередь посвящен вопросам человеческих отношений: например, можно ли считать цифровой секс реальной изменой? К чести Брукера, ему удалось обойтись без навешивания ярлыков. Эпизод с Майли Сайрус «Рейчел, Джек и Эшли Два» заряжен подростковым оптимизмом ранних фильмов Линдсей Лохан, а технология в нем помогает спасти юную звезду, погруженную в искусственную кому коварными менеджерами. 

Недооцененной осталась серия «Осколки» с лучшей актерской игрой за всю историю сериала. Невероятный Эндрю Скотт пытается дозвонится до разработчика популярной соцсети (Тофер Грейс), чтобы рассказать ему о своей номофобии, из-за которой погибла его девушка. Он всего лишь отреагировал на лайк, поставленный его комментарию, но этого хватило для автокатастрофы, когда он был за рулем машины. Персонаж звонит не для того, чтобы поругать соцсети или смартфоны. Ему нужно отпущение грехов, но он не может его получить. Бог нового мира только разводит руками. Он задумывал «эту платформу иначе», но люди все изменили, и он бессилен вмешаться. Брукер действительно никогда не был философом, но через человеческую драму ему удалось показать ту сторону XXI века, которую он до этого не затрагивал: мир без Бога, в котором нет ответов, только вопросы.

Netflix

Последующие четыре года Брукер не мог придумать новых вопросов Богу, а мир за это время так изменился, что «Черному зеркалу» осталось только эпилептически мерцать. Но Брукер даже не притворяется, что сериал по-прежнему посвящен технологиям.

Мы опять видим много ретро, которое на экране всегда означает ностальгию. В XXI веке стало слишком страшно, поэтому Брукер поворачивает голову назад, в прошлое. В начало нулевых, где папарацци преследует звезду, превратившуюся зачем-то в оборотня (серьезно, Брукер, зачем?). В альтернативные 1960-е, где астронавты (Аарон Пол и Джош Хартнетт) на орбите тоскуют по семье. Брукер совершает ошибку начинающих фантастов, показывая консервативный мир, в котором нет даже современной техники, но волшебным образом существует технология, позволяющая полностью копировать человека. Кажется, упоминание 1969 года потребовалось ему только для того, чтобы провести параллели с убийством Шэрон Тейт и снять очередную стилизацию.

Крепкий триллер «Лох Хенри» связан с технологиями лишь номинально: страшную тайну семьи маньяков удается раскрыть благодаря старым видеокассетам, а затем об этом снимают фильм. Тут Брукер держит руку на пульсе поп-культуры: все сегодня смотрят тру-крайм. Эпизод «Ужасная Джоан» с Сальмой Хайек посвящен алгоритмам стримингов. Платформа Netflix в нем иронизирует над собой, но в чувство юмора корпоративных гигантов как-то не особенно верится. А еще это опять осточертевшая виртуальная реальность.

Положа руку на сердце, сериал устарел. Он говорит о нас то, что мы о себе знаем, не открывая ничего нового.

Кроме перспективы ядерной войны.

Netflix

Кажется, все прочие эпизоды сезона были нужны Брукеру только в качестве филлеров, чтобы снять последний. Технологии в нем не играют никакой роли, это причудливая смесь мистики, слешера и прямого, как шпала, антирасистского манифеста. А еще той фантастики, которой в последний раз обоймой выстреливали режиссеры 1980-х, на пике гонки вооружений и холодной войны, когда Рейган назвал СССР «империей зла». 

Иммигрантка из Индии (Анджана Васан) берет молоток и убивает расистов, а заодно случайно попавшегося ей юношу, потому что демон из ада (Паапа Эссейду) сообщил ей, что без трех жертв за три дня наступит апокалипсис. Праворадикальный политик с лицом президента Байдена должен стать последней жертвой, но девушка не успевает, и США с русскими начинают ядерную бомбардировку.

В начале 2023 года ученые перевели Часы Судного дня к 90 секундам до полуночи. Планета еще никогда не была так близка к ядерному апокалипсису, даже во времена Карибского кризиса. Пока эту угрозу игнорируют все фильмы и сериалы, кроме «Черного зеркала».

Финальная фраза «Демона 79» звучит в самом страшном фильме о ядерном холокосте, невыносимом британском хорроре 1984 года «Нити»: «Господи Боже, они сделали это…»

Брукер наконец снял про актуальный 1984 год. Из всего интернета это заметил один человек на Reddit, из критиков — ни одного. Может быть, оно и правильно. Меньше знать — крепче спать.

Как говорили еще в одном апокалипсисе: «Не смотрите наверх».

*Instagram принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской организацией, его деятельность в стране запрещена.