6 захейченных фильмов, которые надо оценить заново

В альтернативном 2005 году после прогремевшего в Техасе ядерного взрыва Америка ввязывается в Третью мировую войну. Страну терзают внутренние противоречия — верховную власть узурпировали спецслужбы, насаждающие цензуру и паранойю, а на улицах набирает популярность марксистское подполье. Вдобавок ко всему война вызвала топливный кризис, разрешить который вызывается изобретатель барон фон Вестфален (Уоллес Шон), чья «жидкая карма», добываемая от океанских течений, становится источником бесконечной энергии, а заодно потенциального апокалипсиса. Надвигающаяся катастрофа сплетает воедино судьбы трех очень разных людей — звезды боевиков Боксера Сантароса (Дуэйн Джонсон), бывшей порнодивы Кристы Нау (Сара Мишель Геллар) и братьев-близнецов Тавернеров (Шонн Уилльям Скотт), которым предстоит распутать клубок политических интриг и разобраться в законах мироздания.

Режиссер и сценарист Ричард Келли — человек удивительной судьбы. После того как его полнометражный дебют «Донни Дарко» обрел культовый статус, ему прочили блестящую карьеру. Черновую версию его второй картины «Сказки юга» без проволочек взяли в конкурсную программу Каннского фестиваля, где фильм ждал оглушительный провал, за которым последовала и кассовая неудача кинотеатральной версии. А не нашедшая отклика ни у критиков, ни у зрителей «Посылка» окончательно добила веру продюсеров в подающего надежды визионера, которого коллеги наперебой сранивали то с Линчем, то с Ноланом. Изначально задуманные как пощечина Голливуду, «Сказки юга» после трагедии 9.11 стали набирать вес и постепенно превратились в мегаломанский опус магнум молодого режиссера — своей едкой сатирой Келли хотел перемыть современности решительно все косточки. Перегруженная культурными референсами и цитатами история едва поместилась в шесть томов графического романа, из которых до экрана добралась лишь половина — вдобавок их разбавляли шоустопперы с песнями и танцами (недаром в рассказчики взяли Джастина Тимберлейка, а композитором числится Моби). Современникам этот мультижанровый винегрет пришелся не по вкусу — фильм разнесли за затянутость, несвязность и пустоту. Но пересматривая его сегодня, в эпоху сценарного и идейного кризиса в кинематографе, нельзя не изумиться, сколько же внутри этого распадающегося на лоскуты полотна находок и жемчужин. Кто знает, что бы вышло у Келли, если бы под его рукой тогда оказался условный Netflix, щедрый на бюджеты и хронометраж.

А.О.

Девушка Анита, которую все зовут Ниди (то есть «приставучкой» в переводе с английского; Аманда Сейфрид), проводит дни в психиатрической лечебнице, где хамит санитарам и даже время от времени дает им по зубам. Однако совсем недавно Ниди была обыкновенной серой мышкой из провинциальной школы. Самое удивительное в ее жизни — дружба с местной красоткой Дженнифер (Меган Фокс), которая использует Ниди в качестве стремной лучшей подруги. Однажды они идут в местный бар на концерт городской инди-рок-группы. Во время выступления начинается пожар, Дженнифер уезжает с рокерами в подозрительном фургоне, а возвращается перемазанной в крови и блюющей черной жижей. Кроме того, у нее просыпается нездоровый аппетит к мальчишкам — и речь идет не о сексе.

В момент выхода «Тело Дженнифер» закатали в асфальт практически все американские критики, кроме традиционно добродушного Роджера Эберта. Частично против фильма сыграл «Оскар», который сценаристка Дьябло Коди получила незадолго до этого за «Джуно». После высокой награды спрос с Коди был особый, но ее подвела неудачная рекламная кампания. Ролики и постеры «Тела Дженнифер» напирали на сексуальность звезды «Трансформеров» Меган Фокс, но к разочарованию мужчин-зрителей смотреть им пришлось глубоко феминистское кино.

Хорроры прошлого совсем не стеснялись заигрывать с феминизмом (смотрите троп «последняя девушка»), но и свою главную скрепу — мейл-гейз — они тоже не забывали. «Тело Дженнифер» — совсем другая история. Карин Кусама в сущности сняла фантазию о женской мести: пускай Дженнифер злодейка, но ее потребность съесть всех мужчин в округе — это не только отзвук сексуального желания, но и гротескная ответка за насилие над ней. «Мужской» фильм видел бы в Дженнифер только тело, но Коди и Кусама смещают акценты так, что отношение к ней как к телу — что мужчин, что самой Дженнифер — и есть источник всех бед в фильме.  

Мужская половина «Тела Дженнифер» почти не производит симпатичного впечатления, однако, к чести Кусамы и Коди, их кино интересней обычного ревендж-порно — за исключением рокеров-сатанистов жертвы все-таки чаще вызывают сочувствие, чем солидарность с демоном из ада. Впрочем, лучшая и самая жуткая часть фильма посвящена отношениям Дженнифер и Ниди — токсичным, паразитическим, садомазохистским. Кто тут кому нужен больше — хороший вопрос. Благодаря хлестким диалогам, эффектной режиссуре и ведущему актерскому дуэту (да, Фокс тут тоже хороша, не надо делать удивленное лицо) «Тело Дженнифер» превращается в штучную вещь — страшный, грустный и смешной фильм об ужасах дружбы.

В.Г.

«Трон: Наследие» — сиквел культового восьмидесятнического фильма про киберпространство, который пришлось ждать целую вечность. По сюжету Сэм Флинн (Гарретт Хедлунд) — сын талантливого программиста Кевина Флинна (Джефф Бриджес), исчезнувшего еще в конце восьмидесятых, — 20 лет прожил в неведении, где находится его отец. Но вот Сэм набредает на неработающий магазин со старыми аркадными автоматами, где проваливается в виртуальную реальность. В ней антропоморфные программы (самая симпатичная — Куорра в исполнении Оливии Уайлд) все так же гоняют на мотоциклах и устраивают гладиаторские бои с помощью тарелок, похожих на фрисби, а заправляет всем зловредная программа по имени Клу, точная копия Кевина Флинна. Режиссеру Джозефу Косински не повезло дебютировать с продолжения легендарного фильма: когда ты малоизвестен, да еще подхватываешь забытый бренд, спрос с тебя выше, чем с маститого постановщика (так же было с Феде Альваресом и его ремейком «Зловещих мертвецов»). «Наследие» получило противоречивые отзывы (мнения критиков радикально разделились) и было забыто, но спустя десять лет видно, как Косински мастерски владеет искусством сторителлинга (умение, которое он потом отточит на олдскульном сайфае «Обливион» с Томом Крузом и грандиозной пожарной драме «Дело храбрых»). Повинуясь какому-то своему бешеному ритму, сиквел «Трона» не дает заскучать все два часа, несясь к неумолимой и печальной развязке под сумасшедший саундтрек недавно распавшегося электронного дуэта Daft Punk. А отдельная песня — это, конечно, дуэт Хедлунда и Уайлд, которые до этого были знакомы семь лет и давно мечтали поработать вместе. Можно сказать, что Уайлд крадет этот фильм у всех многочисленных мужских персонажей (даже у как будто накокаиненнего героя Майкла Шина). Ее боевая стойка (способность актрисы к боевым искусствам удивила даже каскадеров) и невозмутимый вид добавляют в эту трагичную историю отцов и детей немного такой необходимой легкомысленности. Кстати, символично, что у Косински в этом году выйшел сиквел еще одного культового фильма — «Топ Ган: Мэверик» с Томом Крузом. Круг замкнулся.

Е.Т.

После неожиданно выстрелившего инди-хита «Оно» Дэвид Роберт Митчелл снял кино помасштабнее, но снова про какую-то чертовщину. На этот раз действие фильма (к сожалению, провалившегося в прокате и собравшего смешанную прессу и отзывы зрителей) происходит в Лос-Анджелесе, где начинающий актер-неудачник (Эндрю Гарфилд) влюбляется в соседку (Райли Кио), а наутро обнаруживает, что она пропала. Ее поиски приводят его в таинственный иной мир Лос-Анджелеса, под Сильвер-Лэйк, где действуют короли бездомных, убийцы собак и тайные общества богачей. Помочь разобраться в происходящем должны конспирологические теории — разгадка к ним скрыта в произведениях поп-культуры. Это делюзионное, параноидальное, по-настоящему гиковское кино, которое пытается взломать коды массовой культуры и найти за ними большой смысл, то есть занимается тем же, чем любой фанат. Митчелл ставит диагноз нашему времени, когда благодаря невиданной популярности кинокомиксов (см. «Мстители») быть гиками стало модно как, возможно, никогда раньше.

А.Ф.

Один из самых пронзительных фильмов 2019 года (критикам он понравился, а вот зрителям — не особо), стилистически очень похожий на «Ворона» и другие мрачные картины из 90-х, которые в массе своей были про настоящее зло. Тут зла тоже в избытке: по сюжету талантливая, но несобранная художница Деззи (Дора Мэдисон) впадает в творческий ступор и никак не может закончить картину, за которую ей уже заплатили гонорар. В поисках вдохновения она отправляется за стимуляторами: сначала пробует наркотик под названием Diablo, затем занимается групповым сексом с парочкой, как будто бы вышедшей из картины «Выживут только любовники». Это помогает: Деззи начинает снова рисовать. Но есть и побочный эффект — художница ничего не помнит, а трупы вокруг нее начинают расти в геометрической прогрессии. Наверное, не лишним будет сказать, что «Блаженство», как и «Бархатная бензопила», это арт-хоррор, который в несколько сгущенных, но правдивых красках показывает, как художник, уподобляясь вампиру, паразитирует на близких и не близких людях, не видит ничего, кроме своего раздутого эго, и всегда рисует истории про себя. Разумеется, это не может привести ни к чему хорошему, но это цена, которую приходится платить за талант. Ведь что такое в сущности искусство? Это сила, которая разрывает тебя на куски. 

Е.Т.

Томас Андерсон (Киану Ривз) — создатель культовой видеоигры «Матрица» — работает геймдизайнером в большой корпорации и заглядывается на семейную женщину по имени Тиффани (Кэрри-Энн Мосс) — с нее он списал свою героиню Тринити. Андерсон одинок, и ему кажется, что он живет не своей жизнью, не помогают даже походы к психоаналитику (Нил Патрик Харрис). Плюс его босс (Джонатан Грофф) говорит, что студия одобрила четвертую часть игры, которую она сделает с Томасом или без него. Уставший геймдизайнер уже готов сигануть с крыши, как вдруг за пальто его хватает синеволосая девушка по прозвищу Багз (Джессика Хенвик), показывает ему татуировку с белым кроликом и говорит, что он спаситель человечества, известный как Нео, все вокруг симуляция и он должен следовать за ней в реальный мир.

С выхода третьей «Матрицы» прошло 18 лет, мир изменился до неузнаваемости (мы сами уже давно живем в матрице, имя которой — соцсети), поэтому глупо было бы делать серьезное продолжение. В связи с этим Лана Вачовски вместе со своими соавторами (сценаристами Александром Хемоном и Дэвидом Митчеллом, автором «Облачного атласа») пошла по самому верному пути: деконструкции и самоиронии. «Воскрешение» — самый веселый разнос оригинала в истории кино (веселее только третий сезон «Твин Пикса» Дэвида Линча). Создатели «Матрицы» паровым катком проходятся по мифологии франшизы, высмеивая с помощью метаиронии сложившийся вокруг нее культ и конспирологические теории, а заодно подтрунивают над студийной голливудской системой, нацеленной на сиквелы, приквелы, ремейки и сиквейки (есть даже дружеский шарж на компанию Warner Bros., на мощностях которой снято кино). Но и сама новая «Матрица» — это тоже сиквейк (сиквел + ремейк), старые песни о главном в новой обработке, иногда в самом прямом смысле: на финальных титрах прозвучит кавер на «Wake Up» Rage Against the Machine.

Иначе говоря, смотреть «Воскрешение», не видя оригинальную трилогию, не имеет смысла. А посмотреть точно стоит! Хотя бы ради первой, невероятно смешной половины. Впрочем, вторая тоже не подвела. Когда приходит время быть серьезным (а это очень непросто, ведь герои только что сидели в кофейне под названием Simulatte!), Вачовски входит в режим, отработанный на «Восьмом чувстве» (символично, что половина команды Нео — это как раз актеры из сериала «Sense8»), и начинает трубить о том, в чем разбирается лучше всего: что миром правит любовь. Раньше казалось, что сестры Вачовски (Лана и Лилли) — остроумные поп-философы, но спустя двадцать лет стало очевидно: они не великие мыслители, а великие гуманисты. Сила новой «Матрицы» не в бронебойных аллегориях, а в том, как Лана Вачовски любит своих героев — любит настолько сильно, что решает: настало время их воскресить. А то, что при этом в ход идут инструменты из арсенала романтической комедии, так в этом нет ничего страшного. Как говорил немецкий философ Гегель: «История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса». Поэтому в четвертой части так много фарса. А еще если первая «Матрица» была буддистской, вторая — даосской, а третья — христианской, то четвертая — это новый завет, имя которому — Любовь!

Е.Т.