6 фильмов Ксавье Долана, из которых трудно выбрать лучший

Первый фильм канадского дарования Ксавье Долана уже очертил круг тем, которые будут волновать режиссера в дальнейшем. Это история о непростых взаимоотношениях 16-летнего Юбера (сам Долан) со своей матерью (Анна Дорваль). Стоит сказать, что сценарий режиссер написал, когда находился в столь же нежном, что и его лирический герой, возрасте. Возможно, поэтому картина получилась несколько истеричной и кричащей, но именно по этой же причине она выглядит пронзительной и честной — во многом автобиографичной (даже в таких мелочах, как письма Юбера к Леонардо Ди Каприо). Молодого режиссера, пожалуй, можно обвинить в подражательстве мэтрам (Араки, Ван Сэнту, Карваю, Трюффо), но кто из юных художников не подсматривал за мастерами в поисках собственного визуального стиля? А он у Долана, несомненно, есть. В его историях вы попадете в кафе с самыми яркими стенами, в квартиры с самыми причудливыми мелочами, в лес с самыми желтыми листьями, залитыми невообразимым светом и музыкой. И даже если вам не близка тема сложных (от безапелляционной любви до душераздирающей ненависти) взаимоотношений сына-гея со своей матерью, вы можете просто насладиться красотой картинки!

Кто из нас не воображал себе любовь? И нарезка интервью случайных людей в фильме тому в подтверждение. Не пытайтесь обмануться, эта картина и о вас тоже! Двое давних друзей — он и она (Ксавье Долан и Мония Шокри) — влюбились в одного и того же парня (Нильс Шнайдер) и теперь соперничают за его внимание и любовь. Которой, конечно же, нет и не было. Но когда на четвертой минуте нам показывают этого парня, становится понятно, из-за чего весь сыр-бор. В этот момент мы, как в замедленной съемке у Долана, вспомним, как ощущали в жизни те же трепетные моменты, когда собирались на долгожданное свидание или чувствовали (случайное ли?) прикосновение, или слышали горький отказ. Восхитительный голос Далиды напомнит: «У меня больше нет сердца». Но все проходит, и наши влюбленности забываются, и сердца заживляются. Отдельного упоминания, кстати, заслуживают четыре чувственные сцены любви под Иоганна Себастьяна Баха, окрашенные каждая в свой цвет и эмоцию и напоминающие о разнице между тем, чем заняты разум и тело.

«Теперь твоя очередь говорить о любви, Лоранс» — как будто персонаж этого фильма подсказывает нам, что третья картина Долана, как и прочие, — о невозможной любви. На этот раз мы увидим ее через призму истории трансгендера Лоранса (Мельвиль Пупо) — истории сложной, мучительной трансформации, которую необходимо рассказать в современном мире. Картина начинается с точки зрения Лоранса, ловящего на себе косые взгляды каждого встречного, а потом он (точнее — она!) появляется из дыма, как всегда, в нетривиальном наряде под «If I Had a Heart». И в остальные два с половиной часа у нас появится возможность понять, сколько этих самых косых взглядов, избиений, увольнений и потерянной любви готов пережить человек, чтобы воспользоваться правом стать самим собой.

Том (Ксавье Долан) отправляется на похороны своего возлюбленного в дом, где тот раньше жил с братом и матерью (Лиза Руа), не подозревающей о гомосексуальности умершего сына. Мать, как всегда в картинах Долана, играет не последнюю роль в развитии сюжета, ведь именно из-за нее Тому приходится врать и бояться. Действие фильма, снятого по пьесе важного канадского драматурга Мишеля Марка Бушара, разворачивается на отдаленной ферме, где мертвые коровы и серое небо сразу же погружают нас в немного жутковатую атмосферу триллера. Лента изобилует сценами, в которых ощущается опасность и сексуальная энергия. Она пронизана чем-то страшным и странным, запретным и секретным. Вместе с Томом мы исследуем тревожные границы насилия — и то удовольствие, которое можно получить, как причиняя, так и испытывая его.

Долан вновь собирает вместе Анну Дорваль и Сюзанну Клеман и предлагает им роли матери и учительницы нервного юноши (Антуан-Оливье Пилон) — совсем как в «Я убил свою маму». Только теперь история становится более тяжеловесной. У мальчика психическое расстройство, вызывающее неконтролируемые вспышки гнева, которых мать до смерти боится. При этом любовь ее сына так сильна и неистова, что она верит: на этот раз у нее все получится. Она найдет общий язык с сыном, а вместе они преодолеют все. На помощь им приходит домашняя учительница, так как юноша не может обучаться в обычной школе. И кажется, что все вот-вот наладится: они так счастливо катаются на велосипедах, танцуют, готовят ужин — Долан умеет показывать счастье теплым и настоящим. Но также, будьте уверены, он умеет показать и трагедию. В итоге все катится к чертям: мать предает сына, так как для нее он остается «неудобным». В этой раскрашенной в меланхоличные тона, по-хорошему сентиментальной и светло-печальной картине Долан уверенно владеет киношным синтаксисом, а также использует формат изображения 1:1 (когда ширина и высота образуют ровный квадрат). В итоге экран в фильме — это и замочная скважина, сквозь которую мы по-вуайеристски подглядываем за героями (что, по Хичкоку, составляет основную суть кинематографа), и рамки, в которые заключены главные герои, и пространство, в котором им тесно. Благодаря этому формалистскому трюку Долан подводит нас к душераздирающему финалу, на котором можно позволить себе поплакать под закрывающий саундтрек Ланы Дель Рей.

Шестой фильм Долана, получивший Гран-при жюри Каннского фестиваля и два «Сезара» (в том числе за режиссуру), снят по одноименной пьесе Жан-Люка Лагарса, умершего от СПИДа в 1995 году, — и повествует о молодом и успешном драматурге (Гаспар Ульель), который приезжает в отчий дом после двенадцатилетнего отсутствия, чтобы сообщить о своей приближающейся смерти, но так и не решается сделать это. В кругу семьи, среди старых вещей, герой вспоминает счастливые моменты жизни, так прекрасно вписанные в картину излюбленным режиссерским слоу-мо-способом и громкой музыкой. Герой видит лица родных: нам показывают их крупным планом, чтобы мы могли рассмотреть каждую эмоциональную реакцию, каждый взгляд, каждую черточку. Режиссер может это себе позволить, ведь у фильма мощнейший каст! Попутно мы задаемся вопросом: кто, как не наши родные, должны чутко понимать и принимать нас? И кому, как не им, зачастую удается это хуже всего? На протяжении всего фильма мы то и дело слышим тиканье часов, отмеряющих время, напоминающих о ценности каждой минуты, проведенной вместе. И одновременно чувствуем нарастающее напряжение, которое в конце концов сдетонирует. «В следующий раз мы подготовимся лучше», — говорит главному герою мать. Но мы-то, в отличие от нее, понимаем, что следующего раза не будет, и это — вечная трагедия жизни, о которой необходимо помнить.