Фильм

Бланш

Однажды ночью, по приказу некоего Мазарини, тогда еще не кардинала, но уже подлеца, был убит богатый судовладелец Перрон. Свидетельницей преступлений оказалась маленькая дочь де Перрона — Бланш, которая, достигнув совершеннолетия, сколотила банду и решила мстить ставшему кардиналом Мазарини. Мстила Бланш не особенно изысканно: грабила обозы с наркотиками, которыми его преосвященство снабжал весь двор. Но еще менее изысканно эта барышня комментировала свои разбойничьи выходки: «Я баба с яйцами!» Этот угрожающий клич эхом разносился по дорогам Лангедока, повергая в смятение каждого и прежде всего неврастеника и наркомана Мазарини. Однако не стоит относиться к этому фильму как к истории противостояния разбойницы и кардинала. Это не главное. Главную роль в историческом боевике Берни Бонвуазена «Бланш» играют фразеологические обороты, обыгрывающие слово «яйца». Если попытаться их сосчитать, то все вместе они составят добрую половину сценария.

Девице Бланш очень не повезло. Эту реально существовавшую разбойницу, кровавыми деяниями которой исписаны все лангедокские хроники, Берни Бонвуазен бесцеремонно использовал в корыстных кинематографических интересах. Кровожадная красавица потребовалась режиссеру, чтобы снять отвязную пародию на самую душевную тему французского кинематографа — век Людовика Великого, «короля-солнце». В «Бланш» каждое действующее лицо, будь то сам король или королева, лезет на первый план в самом непотребном виде, грязно ругаясь и сияя красным пятном под носом от регулярно вдыхаемого адского порошка. Особо режиссер проходится по господину д`Артаньяну. Ему, в исполнении Жерара Депардье, отводится целый эпизод, во время которого бравому гасконцу так эффектно утирают нос, что все люто ненавидящие роман Дюма «Три мушкетера» могут удовлетворенно потирать руки.

Однако главная неприятность «Бланш» заключается не в этом. Главная неприятность в том, что все персонажи фильма, действие которого происходит триста лет назад, говорят на смачном и убогом сленге современных парижских пригородов. Грубый жаргон лишает фильм не только какого-либо обаяния, но и того самого смеха, который предполагается в любой пародии. Берни Бонвуазен умудрился снять свой гэг по поводу всего романтического и героического во французском кинематографе так, что смеяться никому не приходит в голову. Даже над такими фарсовыми сценами, когда королева плеткой погоняет распутника-кардинала.